Премьер-министр Латвии Кришьянис Кариньш решил экстренно обратиться к нации. В воскресенье. Вечером. Обычно главы государств и правительств в выходной день стараются сограждан не беспокоить — только в случаях, когда происходит что-то очень значимое.
Зачем Кариньш появился перед камерами — до сих пор не ясно. Ничего нового он не сказал.
Точнее, он сказал все то, что хорошо известно. Ситуация с коронавирусом развивается стремительно, медиков не хвастает, потенциал больничной инфраструктуры практически исчерпан. Еще Кариньш сказал, что в Латвии медицина хуже, чем в Германии. В общем, тоже не новость.
Куда интереснее было не то, что сказал премьер-министр, а то, как он это сделал: было видно, что глава правительства крайне взволнован.
У Кариньша дрожал голос, он постоянно сглатывал, практически не улыбался, что с ним редко бывает.
В кулуарах обсуждают разные версии. Одна из наиболее популярных сегодня заключается в том, что Кариньш хотел сказать не совсем то, что сказал в итоге. Возможно, он планировал заявить об отставке, но в последний момент что-то изменилось.
То, что премьер продемонстрировал свою неуверенность, конечно, для него большая репутационная потеря. В период кризиса людям нужен лидер, который понимает, что делает. И даже если не понимает, то создает ощущение, что у него все под контролем.
Президент Эгилс Левитс просто самоустранился, когда начался кризис.
Время от времени он появляется в публичном пространстве, чтобы выступить с очередной «этнической инициативой». Но на «латышскости» можно зарабатывать очки, когда все более-менее спокойно в стране и мире. Сегодня стало очевидно, что все это ушло на второй план. Когда на повестке дня вопрос о жизни и смерти значительной части населения, не до абстрактных этнолингвистических инициатив.
Но, похоже, рассчитывали на авось. И летом казалось, что пронесло.
С другой стороны — была же хорошая возможность подготовиться ко второй волне. У нас было время, чтобы расширить возможности больниц, стимулировать врачей, в том числе финансово, но, кажется, этого сделано не было.
Наши руководители говорят, что мы готовимся к чему-то серьезному, в основном к нападению со стороны восточного соседа, но кризис с коронавирусом показал, что на самом деле за красивыми словами практически ничего нет.
Дрожащий перед камерой премьер-министр — результат той политики, которую мы вели последние 30 лет.
История успеха? Нет — иллюзия успеха. И та оказалась слишком нечеткой в итоге.
