Польское издание Rzeczpospolita опубликовало воспоминания женщин, выживших во время бойни, организованной украинскими националистами.
Розалия Велош
Розалия Велош плачет, рассказывая о событиях 75-летней давности. Хотя прошло столько времени, воспоминания о Волыни представляют собой кровоточащую рану. Этот день, когда в ее город Тересин в гмине Верба проникла украинская боевка, она помнит в мельчайших подробностях.
«Мама прижимала к груди вырванную из сна сестричку, — рассказывает она. — Янинка ужасно плакала. Наверное, чувствовала, что родители боятся, что сейчас произойдет что-то ужасное. Дети — даже маленькие — понимают такие вещи.
Нам не пришлось долго ждать. Вскоре они пришли под наши окна. Они начали кричать, стучать в дверь. Рубить дверь топорами. Страх, паника, ужас. Что делать!? Где спрятаться!?»
Вместе с маленьким братиком Эдзем Розалия сбежала в подвал. Украинцы, тем временем, с криками ворвались в дом. У его обитателей не было шансов — началось кровавое убийство. Сидящие в подвале дети замерли в ужасе.
«Сверху доносились до нас отголоски борьбы и ударов, — рассказывает ломающимся голосом пани Розалия. — А потом раздался пронзительный, отчаянный крик моей мамы. До сегодняшнего дня этот крик звенит у меня в ушах.
Моя сестренка Янинка, начала плакать еще больше. Поняла, что украинцы хотят ее вырвать из объятий мамы. А маму начали убивать. Она крикнула только:
— Я мать, женщина, даруйте мне жизнь!»
В этом месте пани Розалия прерывает рассказ. Тяжело вздыхает, глядя в окно. Пытается остановить слезы, которые заливают ее лицо. Только через несколько минут она снова начинает говорить:
«Казалось бы, что мама с маленьким ребенком на руках является неприкосновенной. Потому что у каждого христианина она ассоциируется с девой Марией с младенцем Иисусом на руках.
Украинские националисты, однако, обезумели от убийств. Для них не было ничего святого. У них не было никаких тормозов и никаких угрызений совести.
Несколько ударов топором. Звук, как будто кто-то рубил дрова. А это была зарублена моя мама.
А потом раздался тихий хрип умирающей.
Янинка душераздирающе кричала:
— Лула! Лула! Лула!
В свои последние минуты жизни она звала меня, свою сестру.
А я сидела в темном подвале. Сжавшаяся, парализованная страхом. Иисус-Мария... Как трудно все это передать словами…»
Труднее всего простить бандеровцам именно это — что они убили ее младшую сестру. Малютку. Янинке было всего полтора года.
После массовых убийств уцелела только Розалия. Когда украинцы убили сестру и родителей, один из них встал на входе в подвал и начал кричать, чтобы скрывающиеся в нем люди вышли наверх. Брат встал и пошел в сторону света. Когда он оказался рядом с УПовцем (Производное от «УПА», организация запрещена в РФ — прим. RuBaltic.Ru) — сразу получил удар топором в голову.
Розалия поняла, что теперь ее очередь. Но тут УПовец ушел. По-видимому, он подумал, что в подвале спрятался только один ребенок.
«Осторожно я вышла наверх, — вспоминает уцелевшая — Дом не узнала. В течение нескольких часов он был полностью опустошен. Стекла в окнах выбиты, брызги крови на побеленных стенах. На полу валялись выброшенные из шкафов одежда, семейные реликвии, фотографии. Все растоптано, разломано. Замарано в грязи. А посередине черный розарий (католические четки — прим. RuBaltic.Ru) моей матери. Я подняла его с пола, аккуратно одела на шею. И выпрыгнула в окно».
Розалия долго бродила по селу. В конце концов, ее увидели украинцы. Произошло, однако, чудо. Ее не убили. Пришли к выводу, что раз она выжила, то, видимо, так и должно быть. Приняла ее к себе жена солтыса (сельского старосты — прим. RuBaltic.Ru). Украинка.
Относилась к ней плохо, но маленькая Розалия и так была ей благодарна. Ведь она позволила ей жить.
Розалия закончила в Замостье педагогическое училище. Всю жизнь работала в школе в Набруже в 20 километров от Волыни.
На Волынь она вернулась в 1996 году. Она поехала туда вместе с другими выжившими после бойни. Год спустя поставила в родном Тересине восьмиметровый крест в память об убитых поляках, в том числе и ее семье. Тересин так же, как и большинство польских сел на Волыни, сравняли с землей. Там, где раньше были дома, сегодня растет лес. В месте, где находилось семейное хозяйство пани Розалии, вырос фруктовый сад.
— После нас остались только деревья и одинокий крест, — со скорбью говорит пани Розалия.
Источник: Rzeczpospolita
