Подписанию пакта Молотова — Риббентропа предшествовали некоторые другие неординарные события, логически обусловившие его неизбежное и закономерное появление, о которых, вероятно, не будет лишним напомнить.
Во-первых, печально известное Мюнхенское соглашение нацистской Германии, фашистской Италии, Великобритании и Франции от 30 сентября 1938 года. История этого сговора, оставившего о себе недобрую память, широко известна. Подавляющее большинство историков-международников, независимо от национально-государственной принадлежности, идейно-политических убеждений и философских взглядов, почти единодушно оценивает его как событие, в конечном счете ввергнувшее мир в чудовищную катастрофу — Вторую мировую войну.
Именно в Мюнхене в политике поддержанных США правящих кругов Франции и Великобритании окончательно возобладала тенденция, весьма явственно прослеживающаяся на протяжении всего межвоенного периода: создание «европейской директории» 4-х ведущих капиталистических держав (без СССР, а при удобном случае — и против него). Тем самым фактически был похоронен проект создания системы коллективной безопасности, которая, будь он реализован, несомненно могла бы стать надежным и эффективным инструментом активного противодействия экспансии тоталитарных государств, в первую очередь гитлеровской Германии.
Во-вторых, продолжалась затеянная Парижем и Лондоном жалкая и постыдная «игра в гарантии». 15 марта 1939 года Германия окончательно ликвидировала независимость Чехословакии, а обещанные ранее и широко разрекламированные эфемерные гарантии так и не вступили в силу, оставшись простым клочком бумаги. Поощряемая откровенным попустительством западных держав, Германия 22 марта 1939 года захватила Клайпеду (Мемель). Не отставал от нее и римский партнер — союзник по «оси»: 7 апреля фашистская Италия напала на Албанию и аннексировала ее. Все произошедшее побудило советское правительство обратиться в апреле 1939 года к руководству Великобритании и Франции с конкретными предложениями, предусматривавшими заключение без проволочек тройственного англо-франко-советского соглашения об оказании помощи, включая военную, любому из договаривающихся государств, если оно подвергнется агрессии, а также восточноевропейским странам от Балтики до Черного моря.
В конце апреля Запад фактически отверг конструктивные инициативы Советского Союза, выдвинув собственный альтернативный проект, возлагавший на СССР сугубо односторонние обязательства. Этому проекту советский полпред во Франции Я.З. Суриц дал следующую справедливую и исчерпывающую характеристику:
«Выходит так, что когда Франции и Англии заблагорассудится воевать с Германией из-за статус-кво в Европе, мы автоматически втягиваемся в войну на их стороне, а если мы по своей инициативе будем защищать тот же статус-кво, то это Англию и Францию ни к чему не обязывает. Странное равенство».
Уже к маю 1939 года руководство СССР, по-видимому, осознало, что стало невозможно проводить политику, направленную на создание всеобъемлющей или региональной системы коллективной безопасности. Саботаж убаюканного Гитлером Запада, так и не сподобившегося ни на йоту сдвинуться со своей прежней, намертво застывшей близорукой позиции в отношении советского предложения о подписании договора о взаимопомощи между Москвой, Лондоном и Парижем, вынудил правительство Советского Союза положительно отреагировать на германское предложение возобновить контакты по экономическим проблемам. Как известно, эти первые контакты, начавшиеся еще в декабре 1938 года, носили вялотекущий характер и вскоре были прерваны. Их «второй раунд» начался только в апреле 1939-го.
Как метко заметил один из исследователей пакта, Советский Союз не продал в 1939 году душу дьяволу. Он сел играть с чертями в карты и обыграл их.
Вчистую.
Источник: Сизов А.Н. К 70-летию со дня подписания советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года. // Военно-исторический журнал. — 2009. — № 8. — С. 34–36
