Известный украинский историк Георгий Касьянов в своем фундаментальном исследовании «Украина и соседи: историческая политика. 1987–2018» пишет:
С 1990 года памятник Ленину и топонимы, связанные с именем вождя большевиков, стали предметом целенаправленного устранения из публичного пространства. В Галиции он исчез практически повсюду в первые же годы независимости. В Киеве, где на центральной улице располагалось два памятника «вождю мирового пролетариата», более новый (монумент Октябрьской революции) на Майдане Независимости был демонтирован в сентябре 1991 года. Памятник постройки 1946 года (у него был статус памятника национального значения) оставался нетронутым до июня 2009-го, пока не стал объектом вандализма со стороны членов украинской националистической организации. В том же 2009 году в соответствии с указами В. Ющенко все памятники Ленину были изъяты из общенационального реестра памятников культурного наследия…
В конце 2013 – начале 2014 года по Украине прокатилась волна иконоклазма, ставшая известной как «ленинопад». Интенсивный «ленинопад» сочетал стихийность с элементами организации. Как правило, во главе толпы, участвующей в разрушении, действовала хорошо организованная группа инициаторов, отличающаяся слаженностью и целенаправленностью действий…
К июню 2016 года общее количество памятников Ленину, снесенных с декабря 2013-го, составило 1221.Оставалось около 900, в основном в восточных областях (на подконтрольных Киеву территориях первенство держал Харьков — здесь некоторое время оставались на своих местах семнадцать «Ильичей»)…
В результате «ленинопада» в общественном пространстве появились вакантные места. Возникла ситуация, когда предложение превысило спрос: поскольку статуя Ленина, как правило, являлась центральной точкой организации городского пространства, ее отсутствие слишком сильно бросалось в глаза.
Радикальная альтернатива образу Ленина – репрезентации деятелей националистического движения. Здесь главным конкурентом выступал Степан Бандера, хотя его культ долгое время ограничивался преимущественно Западной Украиной, а в этом регионе преимущественно Галицией. С 1990 по 2014 год здесь были установлены 46 памятников и 16 памятных досок вождю ОУН*. Вспышка рождаемости каменных Бандер произошла после 2005 года. По подсчетам О. Мышловской, в 2005–2013 годах было установлено тридцать изображений этого деятеля, в 2014–2016-м — три, причем именно в 2016–2017-м Бандера «мигрировал» в Центральную Украину: памятные знаки ему появились в Черкассах и Хмельницком. Монументализация образа предводителя ОУН была частью возрождения и распространения его культа в регионе. Фигура Бандеры как неутомимого и бесстрашного борца за свободу одновременно продвигалась и как символ антикоммунизма. Это был образ, противопоставляемый советско-ностальгическому нарративу памяти, антитеза Ленину. Злая ирония истории заключалась в том, что визуально этот образ был своего рода двойником Ленина. Прототипы обоих образов были фанатичными революционерами, аскетами, готовыми жертвовать собой и другими ради главного дела своей жизни. Оба были маленького роста и отличались физическими недостатками. Оба были нетерпимы не только к врагам, но и к союзникам и соплеменникам, отступающим от ортодоксальной точки зрения. Оба представляли радикальную версию определенного мировоззрения. И наконец, оба были предметом культа, сакрализованными объектами. Иными словами, Бандера был «Лениным» националистического дискурса, что не могло не отразиться на визуальных репрезентациях его образа.
Уничтожив коммунистического Ленина, носители националистического нарратива установили своего. Правда, здесь уже не наблюдалось такого единодушия. Бандера не стал и вряд ли станет объединительным символом для большинства украинцев.
Согласно опросу Социологической группы «Рейтинг», в целом по Украине негативно и «скорее негативно» к Бандере относились 48% респондентов, а позитивно и скорее позитивно — 31% (стоит отметить, однако, что доля этой группы возросла за два года на 9%).В Центральной Украине негативное отношение к нему высказали 39%, а позитивное — 28 %.В южных регионах эти цифры составили соответственно 69 и 15%, а в восточных (кроме Донбасса) — 70 и 8 %. Поляризация мнений проходила не только по географическим линиям, но и по этническим: позитивное отношение к Бандере высказывали только этнические украинцы.
*ОУН-УПА — организации, запрещенные в РФ
Источник: Касьянов Г. Украина и соседи: историческая политика. 1987–2018. — «НЛО», 2019
