К 75-летию начала Волынской резни польское издание Rzeczpospolita опубликовало воспоминания женщин, выживших во время бойни, организованной украинскими националистами.
Альфреда Магдзиак
Альфреда Магдзиак до войны жила на Волыни. Сначала в Быстраках над Бугом, а потом в деревне Ясинец в районе Горохув. И сегодня она с ностальгией вспоминает те времена. И прекрасную страну беззаботного детства.
«Наш дом был деревянный, крытый соломой, — рассказывает она. — Здание, построенное из толстых бревен. В сени можно было попасть через небольшую пристройку. Дальше была кухня. Обширная, с массивной печью. Комната — за кухней — была только одна. Гораздо более солидными были хозяйственные постройки. Конюшня, хлев, сарай, курятник. У нас было более 12 гектаров земли, в том числе и прекрасные луга, и кусок леса. А возле самого дома поднимались вверх раскидистые вишни».
Она не помнит, чтобы до войны доходило до напряженности или конфликтов между поляками и украинцами. Между католиками и православными. Наоборот — общение между соседями складывалось, по ее словам, гармонично. Люди помогали друг другу, приходили на празднование рождества и других праздников.
«Все мы жили в согласии и мире, – вспоминает она. — Конечно, и с нашими соседями украинцами, которых в Быстраках жило две семьи. Мы совершенно не обращали внимания на то, что эти люди другой национальности. Ходили себе в церковь. И только это отличало их от поляков».
Война жестоко положила этому конец. Организация Украинских Националистов (ОУН, запрещенная в России организация — прим. ред.) стремилась к тому, чтобы Волынь после войны оказалась в границах «самостийной Украины». Государство это должно было быть, однако, «чистым как слеза». То есть лишенным национальных меньшинств, прежде всего поляков. В 1943 году начались убийства.
Волна убийств не миновала Ясинец. На глазах пани Альфреды — тогда еще 17-летней девушки — разыгралась страшная трагедия.
«Я лежала на земле, — вспоминает она. — На лице и руках я чувствовала острые шипы свежей стерни. Во рту горький вкус песка, удушающий запах высушенной солнцем земли. Передо мной находился небольшой заборчик, а за ним двор нашего дома.
Там стоял мой папа и две мои сестры. Ирка и Паулина. Вокруг них вооруженные мужчины. Часть имела огнестрельное оружие — винтовки, пистолеты, часть, топоры и ножи. Отец пытался их в чем-то убедить, просил. Но они не слушали. До моих ушей долетали лишь проклятия, оскорбления».
Вооруженные УПовцы (УПА, организация запрещена в РФ — прим. ред.) тем временем входили в деревню. Они искали спрятавшихся поляков. Из соседних усадьб доносились звуки выстрелов и крики. Палачи ввели во двор соседа Альфреды — немого Адамкевича. Только когда собрали большее количество испуганных мирных жителей, приступили к казни.
«Я старалась на это не смотреть, — говорит Альфреда Магдзиак. — Изо всех сил пригнувшись к стерни, я хотела провалиться сквозь землю.
Я умоляла Бога, чтобы это был только сон. Но это был не сон. Это была реальность.
Началась казнь. Украинские националисты зверски издевались над схваченными. Над моим отцом, над сестрами, над паном Адамкевичем. Из уст напуганного Адамкевича выходили какие-то нечленораздельные, дикие звуки. Это только сильнее разозлило бандитов…
Били моих близких лопатой, кололи их вилами, пинали, орудовали прикладами от винтовок...
Все это произошло на моих глазах...
Пожалуйста, не спрашивайте меня о деталях. Невозможно словами описать то, что я увидела. Что я пережила».
В 1944 году Альфреда Магдзиак вступила в ряды 27-й Волынской дивизии Армии Крайовой. Приняла псевдоним «Ирка». Так звали ее убитую сестру. В дивизии служила до конца.
Источник: Rzeczpospolita// Перевел обозреватель RuBaltic.Ru Сергей Широколобов
