Уже 27-28 сентября в Киеве на стенах домов, заборах и столбах появились объявления на грубой цветной бумаге с текстом на украинском, русском и немецком языках:
«Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник 29 сентября 1941 года к 8 часам утра на угол Мельниковой и Доктеривской улиц (возле кладбища). Взять с собой документы, деньги, ценные вещи, а также теплую одежду, белье и пр. Кто из жидов не выполнит этого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян. Кто из граждан проникнет в оставленные жидами квартиры и присвоит себе вещи, будет расстрелян».
Нацисты подготовили надежное обеспечение акции: кроме спецподразделения СС, на которое была возложена главная роль, была привлечена новосозданная киевская полиция, задачей которой было обеспечение «порядка». Были проведены дезинформационные действия: распространялись слухи о переписи евреев, их переселении, проинструктированы тысячи управдомов и дворников. Было осуществлено множество других мер, последовательная реализация которых в крайне сжатые сроки свидетельствует о том, что, вступая в Киев, гитлеровское командование уже вынесло смертный приговор евреям города и заранее начало подготовку к их массовой казни. Весь комплекс мероприятий по подготовке небывалой еще карательной операции был завершен 28 сентября. Вермахт, СС и украинские «вспомогательные силы» работали четко и слаженно. Никаких разногласий между ними не было. Командовавший эсэсовской айнзацгруппой «С» д-р Раше сообщал в Главное управление имперской безопасности, что «предусмотрена казнь по меньшей мере 50 000 евреев. Вермахт приветствует эти меры и просит о радикальных действиях».
С рассветом 29 сентября начался исход десятков тысяч стариков, женщин, детей в братскую могилу в Бабьем Яру. Расстрелы длились в течение пяти дней. Но наиболее интенсивными были первые два дня, когда погибла основная масса людей. К исходу пятого дня Киев стал городом, «свободным от евреев» («юденфрай»).
В общих чертах рассказы воссоздают картину происходившего. Массы людей, двигавшихся из разных районов города, сливались в один поток на ул. Мельникова. В конце ее, возле противотанкового рва, загороженного «ежами», была создана «застава», за которой развернута невидимая с улицы походная канцелярия. Поочередно от толпы отделяли 30–40 человек и под конвоем вели «регистрироваться». У людей отбирали все документы и ценности. Документы в спешке бросали в мешки, а то и просто на землю, где они валялись толстым слоем. Затем евреев заставляли раздеваться и через проходы в насыпи выводили к краю оврага, на противоположной стороне которого на специально оборудованной деревянной платформе сидел пулеметчик. Под безжалостный кинжальный огонь пулемета ретивые киевские полицаи загоняли палками, плетьми, ногами растерянных, голых, совершенно обезумевших людей, не давая им опомниться, сориентироваться.
Душераздирающие рыдания, крики полицаев: «Скорише, швидше!», мольбы о помощи, проклятия палачам, молитвы, заглушаемые веселыми мелодиями вальсов, несущимися из громкоговорителей, рокот мотора кружащего над яром самолета...
Осенью 1941 г. в служебной командировке в Киеве находился высокопоставленный чиновник министерства иностранных дел рейха Г. Кегель, который был антифашистом и советским разведчиком. Вот как он описывает происходившие события:
«Многие женщины несли на руках младенцев или вели за руку детей постарше. Раздавались пулеметные очереди, и все они падали в противотанковые рвы или овраги. А если кто-нибудь в ямах еще шевелился, то вновь гремели выстрелы.
После того как в противотанковом рву или в овраге оказывалось два-три слоя трупов, края этих могил частично взрывались и убитые засыпались слоем земли. Затем все начиналось снова, и так до тех пор, пока общая могила не была заполнена доверху. При этом, конечно, происходили ужасные сцены, поскольку многим лишь на месте казни становилось понятно, что их ожидало.
Вся эта "операция" потребовала больше времени, чем предполагалось вначале. Для того чтобы убить таким путем примерно 33 тысячи человек, понадобилось двое суток.
У некоторых молодых эсэсовцев, участвовавших в этой страшной экзекуции, помутился разум — они не выдержали такого истребления людей. Их пришлось поместить в психиатрическую больницу».
Из воспоминаний солдата вермахта, военного шофера Хефера:
«Все это происходило очень быстро: если кто-нибудь задерживался, украинцы подгоняли его пинками и ударами. Я думаю, что не проходило и минуты с момента, когда человек снимал пальто, до того, как он уже стоял совершенно голый. Не делалось никакого различия между мужчинами, женщинами и детьми... Раздетых евреев направляли в овраг примерно 150 метров длиной, 30 метров шириной и целых 15 метров глубиной. В этот овраг вело 2 или 3 узких прохода, по которым спускались евреи. Когда они подходили к краю оврага, немецкие полицейские хватали их и укладывали на трупы уже находившихся там расстрелянных евреев. Это происходило очень быстро. Трупы лежали аккуратными рядами. Как только еврей ложился, подходил немецкий полицейский с автоматом и стрелял лежавшему в затылок. Евреи, спускавшиеся в овраг, были настолько испуганы этой страшной картиной, что становились совершенно безвольными... Это был конвейер, не различавший мужчин, женщин и детей. Детей оставляли с матерями и расстреливали вместе с ними...
В яме я увидел трупы, лежавшие в ширину тремя рядами, каждый примерно 60 метров. Сколько слоев лежало один на другом, я разглядеть не мог. Вид дергающихся в конвульсиях, залитых кровью тел просто не укладывался в сознании, поэтому детали до меня не дошли...
В то время, как одни люди раздевались, а большинство ждало своей очереди, стоял большой шум. Украинцы не обращали на него никакого внимания. Они продолжали в спешке гнать людей через проходы в овраг. С места, где происходило раздевание, овраг не был виден, так как он находился на расстоянии примерно 150 метров от первой группы одежды. Кроме того, дул сильный ветер и было очень холодно. Выстрелов в овраге не было слышно... Из города прибывали все новые массы людей и они, по-видимому, ничего не подозревали, полагая, что их просто переселяют».
Источник: Коваль М.В. Трагедия Бабьего Яра: история и современность// Новая и новейшая история 1998. — № 4 — С. 14–28
