Известный советский писатель И.А. Подольный:
Коротко, по памяти перескажу судьбу героя. Первый комсомолец в деревне. Первый тракторист. Первый доброволец на шахтах Донбасса. Курсант первого в Донбассе аэроклуба. Первый студент-отличник на кафедре танкостроения в Киевском политехническом институте. По партийному призыву — в авиационное училище. Сорок первый год летчик-истребитель Белогуб Николай Данилович встретил близ границы с Германией.
Как специалиста с высшим образованием, его включили в комиссию по списанию старых истребителей. Акт он подписывать отказался: считал, что, пока не пришли новые машины, оставлять летчиков без техники нельзя. Местное начальство строго наказало строптивого летчика, а он написал личное письмо товарищу Сталину.
Увидев очередной эшелон, направляющийся в Германию, он сказал: «Сегодня мы их кормим зерном, а завтра они нас — свинцом». Нашлись доброхоты. Началось разбирательство. Строгий выговор!
А война приближалась. Над аэродромом висели немецкие самолеты-разведчики. Приказ же был строг: «Не взлетать. Не поддаваться на провокации». Восемнадцатого июня Николай Белогуб заступил на боевое дежурство. Рация штаба почему-то молчала. Увидев немецкий самолет, он самовольно взлетел и решил посадить фашиста на наш аэродром. Маневр удался: на глазах всего аэродрома немец вынужден был приземлиться. Но в конце полосы он развернулся, дал газ и на бреющем полете стал уходить к границе. Догнал его Белогуб не сразу и в упор свалил на землю первой же короткой очередью. Упал самолет буквально в сотне метров от границы, да так, что виден был со всех сторон: и с нашей, и с немецкой. Никуда не спрячешь!
Арестовали Николая Белогуба тут же, на аэродроме, сразу после доклада начальству. Трибунал заседал двадцатого июня. Приговор — расстрел за провокацию к войне. 48 часов — на просьбу о помиловании, но он прошение подавать отказался.
Утром в субботу, двадцать первого июня, в камеру к смертнику вдруг пришло высокое начальство, а с ними — штатский человек в шляпе. Его все внимательно слушали: «командовал парадом» он. Спросил: «Вы товарищу Сталину о самолетах писали?». «Писал...». «А вот о ваших новых "подвигах" товарищ Сталин еще не знает. Придется доложить! Теперь же отправляйтесь домой, приведите себя в порядок, а в понедельник мы подумаем, расстреливать вас или нет...».
Потрясенный случившимся, Николай Данилович в тот же субботний вечер посадил в поезд на Москву молодую жену: не хотел, чтобы она переживала позор его расстрела.
Понедельника он так и не дождался. Ночевать в пустом доме не стал, уехал на аэродром, задремал в кабине своего истребителя... и попал под первую же бомбежку. Штаб рухнул сразу, самолеты горели, взрывы перепахали взлетное поле. На чудом уцелевшей в этом аду машине он взлетел и весь свой боекомплект всадил в немецкий «юнкере».
Под первым бомбовым ударом сгорели и трибунал, и тюрьма, где он сидел, погибли многие его командиры и товарищи. Живые о приговоре не вспоминали. Своего «освободителя» в велюровой шляпе он больше не встречал. Летал почти ежедневно. Сбивал он, сбивали и его, но до осени ему везло. А в сентябре после тяжелого воздушного боя он посадил машину в полубессознательном состоянии: прострелили легкое.
Госпиталь дал заключение: к летной работе не годен. Он самовольно вернулся в полк, стал начальником штаба. Пробовал летать, но во время сложного боя из-за перегрузки на крутых виражах горлом хлынула кровь. Он понял, что для авиации теперь не годится.
Из госпиталя поехал в Москву. Добился, чтобы его послали в танковое училище как профессионального специалиста по двигателям. Через год он уже командовал танковой бригадой, кажется, на Ленинградском фронте. О подвигах его танкистов «Правда» напечатала большой очерк. «Иконостас» орденов на груди становился все богаче. Орден Суворова он получил за операции в районе Тихвина. И в тот же день шальной снаряд разорвался рядом, когда он выходил из командирского блиндажа. Тяжелые ранения в обе руки и в голову, контузия и новая длинная дорога по госпиталям.
В итоге ему ампутировали две руки. Но даже став безруким, не пожелал сразу проститься с армией: преподавал в танковом училище и ушел на инвалидность только через несколько лет после войны. Поступил на учебу в юридическую школу и стал судьей в Донецке. Славился своей принципиальной честностью. Купил домик-развалюху на окраине с участком невозделанной земли и превратил его в цветущий сад.
Телевидение показало, как Николай Данилович копает землю лопатой со специальным черенком, держа его под мышкой, как ловко подрезает ветки дерева искалеченными руками. Занявшись селекцией, он вывел сорт вишни, который соседи так и называли «Белогубовка» за необыкновенно сладкие и крупные ягоды.
Страна готовилась отметить 20-ю годовщину со дня Победы. По предложению Н. С. Хрущева был подготовлен проект Указа о присвоении звания Героя Советского Союза двадцати участникам войны. Был в этом проекте и Николай Данилович Белогуб. Но из указов 1965 года его имя тоже кто-то вычеркнул.
Источник: Подольный И.А. Что было, то было: Записки счастливого человека. — Вологда, 2001
