Сразу после войны советское республиканское руководство Прибалтики часто имело довольно приблизительное представление о том, что творится в волостях, а тем более в уездах. У тех же, кому доводилось выезжать в глубинку, складывалось впечатление, что советская власть на уровне волости уже заканчивалась, да и там держалась во многом условно.
Об особенностях повседневной жизни советского актива в Латвии можно судить, например, по наблюдениям уполномоченного ЦК KП(6) Латвии Я. Я. Димана, побывавшего летом 1945 г. в Абренском уезде республики: «По заявлению первого секретаря укома, связь уком имеет только с волостными центрами, работу с населением в самих деревнях и по хуторам нет никакой возможности вести из-за террора бандитов, ниже волости активисты могут появляться, по существу, нелегально, переодевшись под крестьян и крестьянок.. Неудивительно, что активисты все настойчивее ставят вопрос о разрешении им жить в волостях, где имеется хотя бы видимость охраны... Ночуют активисты где угодно, только не дома».
Ситуация в Литве была точно такой же. Посетившие летом 1945 г. несколько уездов республики инспекторы из Москвы зафиксировали следующую картину:
«В деревне в настоящее время сложилась такая обстановка, что партийные и советские работники уездов и волостей в сельские советы и хутора могут выезжать только в сопровождении хорошо вооруженной группы истребителей. Многие председатели сельских советов в результате бандитского террора не могут работать и отсиживаются в волостях. Некоторые председатели советов больше связаны с бандитами, чем с советскими органами, а в большой группе сельских советов председателей нет совершенно».
Обстановка в сельских районах Литвы была настолько сложной и опасной, что руководители республики под любыми предлогами стремились избегать поездок в глубинку.
Источник: Зубкова Е.Ю. Прибалтика и Кремль. – М.: РОССПЭН, 2008
