Евгений Филиппович Ивановский в годы войны служил в составе 2-го (впоследствии 8-го гвардейского) танкового корпуса, который отличился в сражениях Великой Отечественной войны на Дону, под Сталинградом и Воронежем, на Курской дуге, в Варшавско-Люблинской и других операциях. Зимой 1943 г. перед его группой под Изюмом была поставлена задача взять в плен «языков», обладавших ценной информацией. Вот что он об этом вспоминает:
Несколько «языков», захваченных в поисках, не могли дать существенных показаний — это были солдаты, почти ничего не знавшие о замыслах командования, о расположении и боевых возможностях своих частей. Нужен был пленный постарше чином, поважнее, как говорили разведчики — «фриц с образованием». А такого непросто добыть, рыба покрупнее в глубине скрывается.
В очередном поиске решил и я принять участие. В состав группы включили восемь человек, я — девятый. Возглавил группу майор Наумов, признанный наш вожак разведчиков, действовавших во вражеском тылу.
Провели, как всегда, тщательную подготовку: определили дозорных, группу захвата, группу прикрытия, изучили условные сигналы, изображая голоса птиц и зверей, потренировались на местности с выполнением всех элементов поиска.
Ночью отправились в поиск — в белых халатах, в валенках, чтобы двигаться скрытно, ступать бесшумно. Все были хорошо вооружены. Наумов настоял, чтобы и я имел при себе не один пистолет, как обычно, а два, да еще пару гранат. На территорию, занятую противником, проникли без приключений. По-пластунски переползли участок открытой степи, достигли небольшой рощицы. Тут и засели. Группа захвата — трое опытных разведчиков — выдвинулась к дороге. Ждать пришлось недолго. Вдали послышались цокот копыт и поскрипывание колес. Показалась фурманка, запряженная парой лошадей. Один немец правит лошадьми, другой горбится сзади, похоже, что дремлет. Мы из засады все наблюдаем, а те трое из группы захвата, выдвинувшись к самой дороге, наверняка видят еще лучше. Послышался их условный сигнал, будто ворона каркнула дважды спросонья, что означало: «Объект изучен. Берем».
В следующую минуту прозвучало отрывисто:
— Хенде хох!
И трое разведчиков, вынырнув из укрытия рядом с подводой, бросаются на возчика и седока одновременно. Вдруг с воза что-то тяжело упало на землю. Это был третий немец, лежавший на дне повозки на сене, — его не заметили. Схватка внезапно осложнилась, надо было действовать как можно быстрее. Того, кто правил лошадьми, прикончили ударом ножа в спину, второго скрутили, а по третьему, который бросился бежать, петляя, как заяц, меж кустов, пришлось открыть огонь. Ночную тишину вспороли две-три автоматные очереди. Одна из них настигла немца. Разведчикам теперь надо было уходить уже не тихо и скрытно, как планировалось, а с боем. Гитлеровцы всполошились. Взлетела осветительная ракета, на околице недалекого села поднялась стрельба.
Пленный оказался фельдфебелем (то что надо!), его принудили быстрым шагом следовать с нами. Два небольших мешка с подводы тоже захватили. Времени мало, но успели заглянуть в них. В одном плитки шоколада, в другом письма.
Группа прикрытия уже вела бой, разведчики уничтожали метким огнем бежавших от деревни гитлеровцев. Заставив их залечь, отходили сами.
Втянулись в «Ниночкину балку», перешли по льду Донец, а тут уж и свои. Все живы и невредимы.
Мешок был полон солдатских писем. Переводчики старший лейтенант Ю. Акчурин и капитан Ш. Вафин бегло прочитывали их, приговаривая:
— Стиль совсем не тот, что прежде. Раньше Гретхен просила у Ганса прислать с фронта побольше «прекрасных русских вещей», теперь молится, чтобы Ганс хоть сам вернулся.
— Именно так. Читаю дословно: «Я молю всевышнего только об одном — вернуть мне тебя из этой ужасной России».
Письма с номерами полевых почт представляли некоторую ценность, в разведотделе стоило ими позаниматься.
Источник: Ивановский Е.Ф. Атаку начинали танкисты. — М.: Воениздат, 1984
