В сентябре 1962 года сотрудники Комитета государственной безопасности при Совете Министров Латвийской ССР установили, что на хуторе Дарзниеки Лимбажского района проживает некто Янис Михайлович Латковский. Благодаря оперативно-розыскной деятельности удалось установить, что под этим именем скрывается нацистский полицай Бронислав Станиславович Жук, уроженец деревни Плейки бывшего Дриссенского уезда (ныне — Верхнедвинский район Витебской области).
В 1932 году он был осужден за антисоветскую деятельность на 3 года и выслан в северные районы страны. В 1934-м бежал из мест заключения. Настроенный враждебно по отношению к советской власти, в нарушение государственной границы нелегально перешел на территорию Латвии, где и дождался прихода нацистов.
С оккупацией немецко-фашистскими захватчиками территории Латвийской и Белорусской Советских Социалистических Республик Жук в августе 1941 года переехал на родину. И уже через месяц по предложению немецкого ставленника — бургомистра Шкиндера стал начальником Дриссенской полиции, письменно присягнув на верность нацистскому режиму. Усердствовал в этой должности до февраля 1944 года.
Он из кожи лез перед своими хозяевами. Организовал районный отдел полиции, лично подбирая «кадры». В Полоцке прошел «курсы повышения квалификации» для руководящего состава полиции, где помимо прочего изучал тактику борьбы с партизанами. За свое усердие Жук ежемесячно получал 100 немецких марок, состоял на котловом довольствии, а также имел усадьбу в 25 гектаров земли.
В процессе следствия по делу Жука были разысканы и арестованы еще трое подозреваемых в измене Родине.
Кризель Василий Макарович, уроженец села Агафиевка Одесской области. Был старшиной, заведующим складом артвооружения полка Красной армии. В начале Великой Отечественной войны попал в плен, в январе 1942-го стал предателем — поступил на службу в Дриссенскую районную полицию, где был рядовым, затем участковым полицейским, а с весны 1943-го до лета 1944 года — заместителем начальника полиции.
Семешко Герасим Федорович (он же — Сачков Григорий Иванович). Уроженец деревни Ермолино Дриссенского района. Проживая на временно оккупированной территории, в сентябре 1941-го добровольно поступил на службу к захватчикам — был рядовым полицейским в волостях и самой Дриссе, затем служил в немецком карательном отряде СД. После репатриации из Германии, куда бежал вместе с отступающими немцами, жил под вымышленным именем.
Гугало Петр Венедиктович. Родился в Витебске. С приходом немцев остался проживать в оккупированном городе. В конце 1941-го также стал предателем Родины, добровольно поступив на службу в городскую полицию. С лета 1942-го до весны 1944 года служил в Дриссенской районной полиции в должности надзирателя немецкой тюрьмы.
Следствием установлено, что Жук, Кризель, Семешко и Гугало не просто служили фашистским оккупантам, но были активными карателями, проводниками нацистской политики массового уничтожения евреев, принимали личное участие в расстрелах советских граждан, а также в зверских истязаниях ни в чем не повинных людей.
Фактов много. В Дриссе осенью 1941-го Жук со своими подчиненными согнал в гетто более 750 человек, которые содержались несколько месяцев в невыносимых условиях. В феврале следующего года подчиненные Жука, в том числе Кризель, участвовали в расстрелах узников гетто.
На протяжении всего времени службы в полицаях Жук со своими подчиненными усердствовал в выявлении и уничтожении партийно-советского актива, граждан, подозреваемых в связях с партизанами. Арестованные содержались в дриссенской тюрьме в невыносимых условиях, подвергались пыткам и истязаниям. Их вывозили группами на пески и там расстреливали.
Жук истязал в тюрьме арестованных за связь с партизанами Александру Ядревскую, Федора Терешонка, Василия Быкова. Быкову удалось совершить побег, двое других были расстреляны.
Из показаний свидетеля Мина Акацевича, одного из бывших узников тюрьмы в Дриссе: «Кризель избил меня прикладом винтовки, а Акацевича Петра он стал избивать ногами… За время моего содержания под стражей были расстреляны только из тех, кого я знал, 13 человек… Петр Акацевич был сильно избит, он в первое время был в бессознательном состоянии. Он рассказал, что его на допросе избивали палками, а также головой били о кирпичную стену… С допросов все арестованные возвращались избитыми до неузнаваемости, еле живые…».
Открытое судебное заседание военного трибунала Белорусского военного округа прошло в Верхнедвинске 21–25 мая 1963 года.
Военный трибунал приговорил Бронислава Жука, Василия Кризеля, Герасима Семешко… к расстрелу; Петра Гугало — к лишению свободы в исправительно-трудовой колонии сроком на 15 лет.
Они были преступниками. А когда пришел час получить заслуженную пулю в затылок, душа у них в пятки ушла. Ах, как захотелось жить! Хоть в тюрьме на нарах, где угодно и как угодно — только бы жить, воздухом дышать!..
«Клянусь перед военной коллегией Верховного суда, что Родину-мать я любил с малых юных своих лет и никогда не имел никакой вражды к Родине и не имею сейчас! — написал в кассационной жалобе Кризель. — Прошу сохранить мою жизнь! Клянусь честно перевыполнять трудовое задание!»
«Решил искупить свое преступление честным трудом на благо Родины, — вторил ему Семешко. — Обещаю впредь быть честным и добросовестным гражданином. Прошу смягчить мне меру наказания…»
«Прошу учесть, что я до прихода немцев работал честно, а также честно работал и после окончания войны», — на всякий случай сказал прожженный Жук на суде в своем последнем слове.
Жалобы осуждённых били отклонены и приговоры приведены в исполнение.
Источник: Сеньков В. «Прошу учесть, что я до прихода немцев работал честно», «Клянусь, что Родину-мать любил с малых лет» - что говорили в последнем слове на суде полицаи // Витьбичи