Вспоминает зенитчик Бильдер Ефим Наумович, попавший осенью 1944 г. после ранения в тыловые части во Львов.
«Бандеровцы открыли настоящую охоту на советских офицеров. Постоянно происходили «тихие» убийства наших военнослужащих. Утром по городу шел грузовик и собирал трупы убитых советских солдат и офицеров, найденные патрулями за ночь.
Почти у всех убийцы забирали документы. По 10–12 человек за сутки погибало как минимум от рук этой самостийной сволочи.
У меня товарищ, капитан из бывших пограничников, был заместителем коменданта города, и поэтому я эти официальные цифры потерь хорошо знал. Самыми опасными и «урожайными на убитых» считались Стрийский парк, район Главпочтамта, сад возле Львовского университета и гора Подзамча. И если установить личности погибших офицеров еще как-то удавалось (кто-то отмечался в комендатуре, служил в окрестных частях и тому подобное), то многих бойцов и командиров, возвращавшихся из госпиталей через Львов или следующих в отпуск в Россию, опознать не представлялось возможным… Их так и хоронили безымянными, в братских могилах. Националисты действовали нагло. Вот вам пример. В окружной госпиталь звонит человек, представляющийся адъютантом командира дивизии генерала Князева. Дивизия была расквартирована во Львове, и у Князева был адъютант — капитан, Герой Советского Союза. И этот человек говорит, что генерал себя неважно чувствует и просит, чтобы из госпиталя прибыл врач в штаб дивизии, и он лично заедет за доктором на машине.
Через минут двадцать подъезжает машина, оттуда выходит капитан со звездой ГСС на гимнастерке, сажает в машину женщину-военврача в звании майора и еще военфельдшера, и они уезжают. Прошло несколько часов, а медики не возвращаются.
Из госпиталя звонят в штаб дивизии, спрашивают, куда там наш доктор запропастилась. А в ответ — «Какой доктор?» — «Как какой!? Адъютант комдива ее лично отвез на трофейной машине!» — «Да адъютант комдива уже пятый день как в командировку в Киев уехал! А врачей у нас своих полно!»… Понадобился бандитам доктор в лесу, так они себе решили таким методом «санчасть организовать», выкрали врачей, выманили обманом…
Мы, офицеры, служившие в штабе округа, жили в пустых или на съемных квартирах, по домам обычно возвращались поздно ночью.
Разрешалась передвигаться только группами по 2–3 человека и запрещалось ходить по тротуару, мы шли только по мостовой, чтобы успеть («теоретически») среагировать на нападение из подворотни.
Помимо пистолетов, каждый из офицеров получил автомат ППШ. Автоматы нам передали с оружейных складов гарнизона. Мы готовили пополнение на львовском полигоне. Днем мы там хозяйничаем, а ночью бандиты спокойно разгуливают да мины периодически ставят. Мне приходилось много ездить по Западной Украине, по различным запасным частям и по военкоматам.
И была у меня горькая возможность на своей шкуре узнать, что такое война с партизанами, и лично увидеть зверства националистов. Они вырезали всех, от мала до велика, всех тех, кто казался им сторонниками «москалей». Живых людей распиливали двуручной пилой. Я потом эти трупы своими глазами видел…
Например, я как-то попал в очень серьезную и грамотно организованную засаду в районе Коломыи. Ехали на «виллисе», да сзади нас еще две машины. Мы отбились с огромным трудом. Несколько раз части окружного подчинения привлекались к операциям по зачистке от бандеровцев. Эти операции проводились отдельно от погранполков НКВД. Один раз нас подняли по тревоге и перебросили в район Стрии. Накануне там пропали две машины с бойцами. Начали прочесывать и нарвались на укрепленный опорный пункт. Подогнали два зенитных пулемета, ДШК, и раздолбали все вокруг. Продвинулись вперед, а там «схроны» под землей. Одним словом, убили мы там семьдесят человек-бандеровцев. Пленные на допросе показали, что мы разгромили «лесное военное училище» — школу взводных командиров УПА*. У нас в отделе боевой подготовки, когда кого-то посылали на фронт сопровождать штрафников до передовой, так это считалось чуть ли не отпуском с фронта.
*ОУН-УПА, запрещенная в России экстремистская организация — прим. RuBaltic.Ru
Источник: Я помню
