Гвардии полковник Евгений Игнатович, участвовавший в обороне Севастополя, писал о событиях 1942-го:
В начале июня фашисты ежедневно бомбили укрепления Северной стороны. А на командном пункте (КП) находился всего-навсего один счетверенный пулемет. Ему-то и досталось больше всех. Расчет отбивался как мог. Иногда нам помогала батарея Алюшина, стоявшая недалеко. Но лишь по возможности. У каждой батареи дел хватало.
В один из таких июньских дней звено «юнкерсов» опять нацелилось на наш КП. Зенитчики поставили настолько плотный заградительный огонь, что, казалось, даже комар сквозь сеть белых «зонтиков» не прорвется. И все же один бомбардировщик с большой высоты ринулся в пике на КП. За воем я не услышал, как зататакал наш счетверенный «максим», не заметил разноцветные трассы, потянувшиеся к решетчатому носу фашиста. Они впились в кресты, прошили хвост. Однако «юнкерс» неумолимо приближался, выбрасывая косые «лесенки» бомб.
«Заговоренный он, что ли?» — подумал я, наблюдая, как самолет пытается выйти из пике. И в тот же миг его качнуло, будто на волнах, из мотора повалил дым, и со страшным воем, напоминающим крик раненого зверя, в беспорядочном падении он полетел в море.
Ликование было всеобщим. Пулеметчики поздравляли друг друга и прежде всего «виновника торжества» Петракова, заменившего раненого командира расчета.
Трижды в тот день налетали фашисты. И еще один «юнкерс» упал в море. Но под вечер на КП навалилась дюжина бомбардировщиков, и наш верный «максим» замолчал навсегда. Весь расчет пришлось отправить в госпиталь. А командный пункт дивизиона остался без прикрытия.
На первых порах при массированных налетах мы укрывались в «лисьих норах» и щелях. Но нам, севастопольцам, просто претило прятаться от поганых коршунов. И стоило очередному пикировщику снизиться и приблизиться, как его тут же пытались достать из обычных винтовок. В дело включился комиссар Лебедев. Собрал он матросов и завел разговор:
— Неужели, хлопцы, боеприпасов не жалко? Кто же так бьет? Нужны расчет и слаженность. Расчету надо поучиться у зенитчиков. Они точно знают, куда и когда стрелять, какое взять упреждение, чтобы попасть в движущуюся цель. А что касается слаженности, то тут все ясно: бить надо залпом, по команде. Завтра же и попробуем.
Мне понравилась задумка Лебедева, и я научил ребят, как рассчитывать необходимое упреждение. Комиссар же отрепетировал с ними слаженность стрельбы. И вскоре после дружного и меткого залпа из обычных винтовок Ю-87 упал совсем недалеко от нас.
Конечно, крупного счета «охотники», как мы окрестили стрелков, не достигли. Все же еще дважды подбитые пикировщики отворачивали, так и не отбомбившись.
Кое-что из боевого опыта мы позаимствовали у друзей. Проезжая как-то в сумерках на мотоцикле мимо 553-й батареи малокалиберных зениток, я обратил внимание на длинные и тонкие стволы, которые выглядели необычно и даже странно на фоне темнеющего неба. Заинтересовался. Оказалось, это новоявленные «зенитки», недавно приспособленные к делу неутомимым комбатом-исследователем старшим лейтенантом Г. А. Воловиком.
К паре обычных противотанковых ружей, тяжелых, громоздких, напоминающих старинные пищали, он приладил подставки — что-то вроде деревянных станков с ложем, врыл в землю — и «зенитная установка» готова. Их освоили подносчики снарядов, которым тоже хотелось собственноручно бить врага. И делали это вполне успешно. Подбивали не только танки, но и самолеты.
Мы повторили опыт воловиковцев, и наши «зенитки» с пользой пошли в дело.
Таким образом, на фронте выявлялись, использовались скрытые возможности того или иного оружия, о которых не предполагали даже его создатели. Потому что есть такое слово — «надо». Главное слово на войне. То, что надо, то и делали, лишь бы уничтожить побольше фашистов, а значит, и приблизить желанную победу.
Источник: Игнатович Е. А. Зенитное братство Севастополя / Лит. запись С. Вигучина. — Киев: Политиздат Украины, 1986.
