Павел Конончук после окончания войны оказался в рядах «охотников за бандеровцами». Работы оказалось невпроворот:
«Сразу после войны в открытые бои с оуновцами* мы не встревали. Задача СМЕРШа — выявление шпионов, агентуры и всех тех, кого оставили немцы после своего ухода. Всяких тогда хватало: кто легализовался, кто пошел в народ, а кое-кто пошел в банду. Как только «бандбоевку» внутренние войска уничтожат или кого-то возьмут живым, наш СМЕРШ уже тут как тут, начинает фильтровать. Очень много было тогда агентуры — школы их готовили пачками. Однако бывало и так, что нам тоже приходилось ввязываться в бои. Так получилось в одном селе.
Начальство получило по своим каналам информацию, и в селе устроили засаду. Людей расположили полукругом и стали ждать. Ну а мы, как говорится, сбоку, на подхвате. Но оказалось, что группировка пришла более крупная, чем ожидалось — в село вошло более тридцати человек. А внутренних войск всего 16 штыков во главе с лейтенантом и оперуполномоченным НКГБ. Мы находились в том же селе, только на окраине. Слышим — завязался бой. Стрельба усилилась. Потом чувствуем — что-то не так. Прибегает от них вестовой с просьбой о помощи. Вот тут пришел и наш черед.
Когда мы подключились, бой шел на полную катушку: погиб один солдат внутренних войск, двоих ранило, легко зацепило оперуполномоченного. Оуновцы сначала упорно отстреливались. Поступила команда замкнуть кольцо вокруг села, чтобы никто не ушел. Они заметались. Дело было ночью.
Смотришь — силуэт бежит и во все стороны из автомата сечет. Знаешь, как они делали, гады? Разувались «на босяка», чтобы легко бежать. Колупались мы в этом селе всю ночь — добивали остатки банды.
Утром насчитали 16 трупов, остальные ушли. Двух человек взяли живыми, но они оказались непричастны. Это были местные жители из соседних сел, насильно взятые оуновцами в банду. Начали разбираться с оружием.
Там и автоматы, и винтовки, карабины... В основном все, конечно, советского производства. Но попадались и немецкие образцы. У многих имелись пистолеты. Возраст погибших — до тридцати лет…
Спад активности бандеровцев произошёл после амнистий. По-моему, их было несколько. Вышел указ в 45-м году, потом в 47-м вышел указ правительства о сдаче с повинной. Им обещали, что не будут судить, допрашивать и вообще оставят в покое. Надо сказать, очень много пришло народу в районные отделы МГБ. Бывали случаи сдачи в самом Львове в управлении МГБ. Но не обходилось и без курьезов.
В Жидачевском районе из леса вышла сдаваться крупная банда. Зашли в село... А в райотделе сидят начальник, его зам и прочие.
Вдруг крик: «Тревога! В селе банда с оружием!» Время тогда было непростое, в каждом отделе МГБ из окон торчали пулеметы. Конечно, начали стрелять. А те кричат: «Не стреляйте, бо мы пришли сдаваться».
Ты подумай, двадцать человек. Это ж целая группировка! Ну, вроде ничего. Они сдались, их приняли, документально оформили сдачу оружия. Кто был местный, тот сразу пошел домой. Кто боялся, мог выбрать любое место жительства, кроме Киева, Одессы, Харькова и других центральных городов. Очень многие уехали на Донбасс и в Днепропетровск.
Так что перелом наступил в 1947 году. Если до 47-го они действовали еще довольно активно, то потом становилось все тише, тише... А после они уже стали по пять-шесть человек сидеть в «схронах»…
В 54-м я участвовал в ликвидации последней «боевки» на территории Подкаменьского района. А в 56-м уничтожили вообще последнюю, на моей памяти, «боевку». В ней было три человека. Они засели в Карпатах, и что-то долго их не было. Ждали-ждали, потом решили выковыривать...
*ОУН, УПА — запрещенные в России организации.
Источник: Я помню
