Протокол допроса Покотило Василия Федоровича 1914 г. рождения, уроженец г. Киева, украинец, со средним техническим образованием, б/п, из рабочих, гр-н СССР. 11 марта 1945 г.
[...] Со 2 октября 1941 г. я уже состоял на службе в шуц-полиции, куда я пошел добровольно, имел желание своей работой вместе с немцами участвовать в разгроме Советской власти. Почти сразу же меня назначили в личную охрану бургомистра городской управы Багазия. Исполняя эту обязанность, я постоянно находился с Багазия с целью предотвращения покушения на его жизнь. В конце ноября 1941 г. за пьянку и грубость с немецким офицером я был переведен на работу в гараж горуправы. В марте 1942 г. гараж был расформирован, и я остался без работы..
[...] В июле 1942 г. оформился на работу в городскую полицию безопасности в агентурный отдел. В задачу агентов, находившихся в этом отделе, входило путем общения с гражданским населением города выявлять партизан, евреев, советских парашютистов и незарегистрированных коммунистов. Кроме того, в нашу же обязанность входило участвовать в арестах вышеуказанной категории лиц, в засадах на них же районной полиции.
Вопрос: Расскажите, где производились расстрелы советских граждан в Киеве и какое участие вы принимали в этих расстрелах?
Ответ: С первых дней оккупации Киева немцами начались массовые расстрелы советских граждан. Только за последние дни сентября 1941 года было расстреляно около 50 000 человек евреев и комиссаров Красной Армии. Расстреляли эту массу людей в Лукьяновке около еврейского кладбища, в так называемом «Бабьем Яру». Перед расстрелами вся территория «Бабьего Яра» была оцеплена частями СС с таким расчетом, чтобы туда никто не мог проникнуть. Для закопки трупов на место расстрелов взяли из лагеря военнопленных.
Обреченных на расстрел людей пускали бежать вдоль яра и из пулемета расстреливали. После расстрела первой партии военнопленным предложили скинуть трупы в яр и немного присыпать землей, но они, оцепенев от ужаса, не двинулись с места. Тогда пулеметной очередью расстреляли часть военнопленных, после чего оставшиеся в живых стали стаскивать трупы в яр и закапывать их.
Вслед за первой партией расстреливали следующие группы. Исключение делали только лишь для ответственных советских работников и комиссаров, которых раздевали и заставляли бежать по одному вдоль яра. А в это время немец из снайперской винтовки расстреливал их.
После окончания расстрела, когда военнопленные засыпали землей яр, то под их ногами земля колыхалась т.к. не все были убиты, а среди них были и раненые, и вообще упавшие из страха.
После первого массового расстрела начались систематические расстрелы, но уже меньшими группами.
Первый расстрел, в котором я принимал участие, произошел в октябре 1941 г. в 10 часов. Шеф полиции предложил группе полицейских, в том числе и мне, отвести 20 человек арестованных евреев в «СД» и там получить дальнейшие указания. Когда мы прибыли с арестованными в «СД», нам было дано указание о расстреле их. На машине мы привезли свои жертвы в «Бабий Яр». Там предложили им выкопать яму, и когда она была готова, мы сняли со всех верхнюю одежду, и, построив в шеренгу, расстреляли всех. Причем полицейских было 10 человек и каждому из них пришлось расстреливать по два человека. Я лично в этот раз расстрелял из нагана одного мужчину и одну женщину.
Примерно через 5 дней после первого расстрела я принимал участие в расстреле новой группы в количестве 35 человек. В эту группу входили арестованные партизаны, работники НКВД и евреи, причем среди евреев находились дети в возрасте от трех до 10 лет.
Из «СД» мы эту группу привезли в «Бабий Яр» и заставили мужчин и здоровых женщин вырыть яму. Когда она была готова, мы отобрали у женщин детей, и, построив взрослых на краю ямы, мы расстреляли в них из пистолетов. Вслед за взрослыми расстреляли залповым огнем детей, причем детей младшего возраста расстреливал немец, а немного старше — мы. В этот раз я пострелял 3–4 человека.
Источник: ГДА СБУ, ф. 5, спр. 43 555, арк. 42–50.
