13 января 1945 г. началась Восточно-Прусская операция — блестящий пример как военного искусства советских военачальников, так и таланта, мужества и героизма советского солдата. Разгром полумиллионной немецкой группировки пришлось осуществлять, преодолевая глубокоэшелонированную оборону противника, в неблагоприятных погодных условиях. Ширина фронта составляла более 550 км, глубина — свыше 200 км. Гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох еще в начале января писал: «Русские никогда не прорвутся вглубь Восточной Пруссии — за четыре месяца мы вырыли окопы и рвы общим протяжением 22 875 километров». Но несмотря на ожесточенное сопротивление немцев и хорошо укрепленную оборону, противник был повержен. Тем самым были сорваны планы немецкого командования по использованию восточно-прусской группировки для удара в тыл советским войскам, наступавшим на Берлин.
О том, как началось наступление, вспоминает очевидец событий, военный корреспондент Михаил Брагин:
«Утро 13 января было позднее. После долгой ночи медленно светало. Тысячи орудий ударили раскаленным дробящим металлом по укреплениям врага. Дым артиллерийской стрельбы поплыл над передним краем.
Вскоре капризные ветры Балтийского моря пригнали туман. Сливаясь с дымом, он становился всё плотнее, опускался всё ниже и вскоре закрыл землю. Генерал-полковник Крылов находился в 800 метрах от переднего края противника, в расположении батальона своей пехоты. Он видел, как она рядом с танками быстро и решительно поднялась в атаку и скрылась в тумане. Оттуда из мглы доносилась непрерывная стрельба пулеметов и автоматов и глухие мягкие удары танковых пушек, звук которых скрадывали башни. Потом по радио в блиндаж генерала начали поступать донесения наших танкистов: "видимость 500 метров", "видимость 300 метров", "видимость 200 метров" и, наконец, "ведем огонь в упор".
В тумане невозможны были действия нашей авиации. Она не могла появиться над полем боя и оказать помощь бросившейся в атаку пехоте. Все задачи разрушения укреплений, подавления и уничтожения техники и живой силы врага легли на артиллерию. Она вела массированный огонь по пристрелянным заранее объектам, но видимость всё ухудшалась, и артиллерия лишилась наблюдения.
В первые же дни сказалась мощность немецких укреплений и особенно их массовость. Борьба за траншеи, за группы дотов, за населенные пункты, имения, хутора, отдельные дома и каменные сараи потребовала своеобразной тактики. Надо было децентрализовать силы, что усложняло управление ими, и без того трудное в сплошном тумане. Штабы дивизий максимально приблизились к войскам. Решающую роль стали играть мелкие комбинированные штурмовые группы. В тумане наши бойцы и офицеры стремительно сближались с врагом, прорывались через пристрелянные рубежи, и на гигантском поле сражения шумел кровавый рукопашный бой.
В первый день войска овладели только тремя траншеями, продвинулись всего на полтора километра. Во второй день войска усилили натиск; но и немцы ввели в бой танки и десятки раз бросались в контратаки. Их удары отразили полки наших тяжелых танков, самоходных орудий и бригады истребительной противотанковой артиллерии. Наша пехота, прикрытая ими, не только не дрогнула, не остановилась, а продолжала наступление; она продвинулась на два с половиной километра. Третий день продолжалось наступление при непрерывных контратаках врага, четвертый день продолжался героический штурм; войска генерал-полковника Крылова преодолели 10, 20, 30, 41-ю траншею. Первая половина укреплений была прорвана, наступление продолжалось…»
Источник: Брагин М. От Москвы до Берлина. Статьи и очерки военного корреспондента. — М.: Политиздат, 1947.
