По подсчетам германского историка Эриха Хессе, всего с начала сорок второго и до конца весны сорок четвертого оккупантами было проведено 49 крупных карательных операций, масштабы которых все увеличивались. Хессе очень сочувственно относится к «борьбе с партизанами» и пытается не упоминать о методах, которыми проводилась эта борьба. Однако даже он вынужден признать, что отчеты о карательных операциях «превратились в циничный подсчет ужасов и откровенных зверств, в котором одно страдание среди тысяч теряло всякое интеллектуальное значение».
На Западе, столкнувшись с действиями движения Сопротивления, немецкие власти прибегали к системе заложничества. Заложников набирали из числа заключенных или евреев, после чего объявляли населению, в каких случаях заложники будут расстреляны. На советских землях, согласно показаниям фон-дем Бах-Зелевского, подобная система вообще не применялась. Здесь каждый был заложником.
Связная одного из партизанских отрядов пришла в село к жене местного учителя, воевавшего в лесу. И случайно попала в облаву. Облава носила профилактический характер. «В село въехали две машины с карателями, — рассказывала потом женщина. — Всех жителей выгнали на улицу, в том числе и меня. Построили в один ряд, и немец отсчитывал каждого десятого и убивал. Десятыми были не только взрослые, но и дети… Я была шестая».
В сентябре 1942 года в одной из деревень Ленинградской области был задержан скрывавшийся от оккупантов председатель колхоза «Новый труд» Е. Алексеев и его жена. Их казнь была превращена в наглядный урок для сельчан: сначала немецкие полицейские отрубили обоим руки, потом ноги, затем выкололи глаза и только после этого расстреляли.
В те же самые дни в поселок Погорелый Михайловского района прибыли карательный отряд: несколько десятков немцев и столько же местных полицейских. Каратели оцепили поселок и согнали женщин и детей в один из домов, а мужчин и подростков — в более надежный подвал. Проведя таким образом селекцию, каратели вывели женщин и детей на околицу и стали расстреливать из пулеметов. Крестьянка Капустина была лишь ранена; потеряв сознание, она лежала среди трупов до вечера, а потом уползла в лес. На околице остались убитыми четверо ее детей. Над селом пахло горелым мясом: немцы сожгли дом, в подвале которого сидели мужчины и подростки. Там, вместе с другими односельчанами, сгорели муж Капустиной Афанасий и двое сыновей — Дмитрий и Степан.
В январе 1943 г. в деревнях Слободка, Кривицы и Пуничи Лепельского района Белоруссии каратели выбрасывали грудных детей в сильный мороз на снег, а ребятишек постарше и их матерей — загоняли в прорубь.
Даже своих пособников не жалели оккупанты: при убийстве жителей деревень местные полицейские уничтожались вместе с остальными жителями. «Полицейские свои семьи пособирали и привезли к школе, — вспоминала чудом уцелевшая жительница белорусского села Борки. — И тут их тогда заперли в сарай школьный и подожгли. Вот они живые и погорели. Нас они хоть жгли неживых, убивали, а их живыми спалили…»
После таких операций на дорогах появлялось много сумасшедших: человеческий мозг не выдерживал ужаса произошедшего. На одну из таких несчастных наткнулась маленькая группа партизан.
«Мы подобрали на дороге женщину, она была без сознания. Она не могла идти, она ползла и думала, что уже мертвая. Чувствует: кровь по ней течет, но решила, что это она чувствует на том свете, а не на этом. И когда мы ее расшевелили, она пришла немного в сознание, а мы услышали… Она рассказала нам, как вели на расстрел ее и пятерых детей с ней… Пока вели их к сараю, детей убивали. Стреляли и при этом веселились… Как на охоте… Остался последний, грудной мальчик. Фашист показывает: подбрасывай, я буду стрелять. Мать бросила ребенка так, чтобы убить его самой… Своего ребенка. Чтобы немец не успел выстрелить… Она говорила, что не хочет жить… Не может после всего жить на этом свете, а только на том…»
Каратели тоже с трудом выдерживали напряжение непрерывных убийств. Водка становилось единственным средством, позволявшим не сойти с ума. «Каждый пил до тех пор, пока не становился веселым, — вспоминал служивший в одном из полицеских подразделений латыш Петрас Целенка. – Нам давали шнапса столько, сколько душа принимала. А когда алкоголь начинал действовать, все становились храбрыми и начинали операцию».
Точное число мирных граждан, уничтоженных в рамках «борьбы с партизанами», навсегда останется неизвестным. Оценочные данные дают около четырех – пяти миллионов убитых, преимущественно — женщин, детей и стариков.
Источник: Дюков А.Р. За что сражались советские люди. «Русский НЕ должен умереть». — М.: Яуза, Эксмо, 2007
