Из интервью Г. Койфмана с оперативным работником 5-й отдела управления государственной безопасности Григорием Ирмовичем Рефасом, боровшимся с бандитизмом в Литовской ССР после войны.
Г. Койфман: Я когда готовил интервью с бывшим «волкодавом НКВД» полковником в отставке Нахманом Душанским, служившим начальником отделения ББ Каунаского управления, то просмотрел работы нескольких литовских историков и журналистов, освещавших период борьбы с «лесными братьями» в 1944–1953 годах. Товарищ по работе многое мне на русский язык перевел, он литовскую школу заканчивал. Так вот, согласно этим работам, создается впечатление, что оперативные работники и войска государственной безопасности имели твердую установку — в плен не брать, а тех, кто был арестован — «зверски пытали в застенках НКВД»... Часть подобных заявлений спокойно можно списать на «демократический угар», но, тем не менее, хотелось бы узнать Ваше отношение к подобным утверждениям.
Г. Рефас: Подобные утверждения — это сознательное искажение исторической правды. Все время нам строго ставили задачу — «взять живыми!» И это понятно, ведь почти все, взятые в лесах, «раскалывались», давали информацию, выдавали связи подполья.
А если бы мы стреляли направо и налево, на поражение, то ничего бы не добились.
Например, мы окружаем бункер в лесу. Первым делом предлагаем сдаться без боя. В ответ — выстрелы и гранаты. Ждем, и снова кричим им, что гарантируем жизнь и не хотим кровопролития. И только если после двух предупреждений бандиты отказывались сдаться, мы начинали работать. Противотанковую гранату закинем в бункер... Потом привозили трупы «лесных братьев» в ближайшую деревню, собирали местных жителей, и те проходили мимо убитых и помогали нам опознавать трупы. Большинство бандитов имело клички, так местные нам говорили: «Это Медведь, а этот — Леший», и так далее... Конечно, если шел бой, когда мы нарывались на засаду, то тут было не до призывов «Сдавайтесь!»... Но вот вам еще пример. Доносит агентура, что в одном из сел бандит играет свадьбу и вся бандгруппа будет там. Наш человек подсыпал снотворное в самогон. Мы подъехали, уже все «мирно спали».
Тридцать пять храпящих бандитов, как дрова, покидали в кузова грузовиков, оружие в сторону, и отвезли всех в тюрьму Лукишки. Бандиты очнулись уже в камерах, все с «бодуна», стали просить пить на допросах, а мы им воды не давали, пока не расколется. Это можно назвать «зверством»?
Насчет избиений — это почти ложь или сильное преувеличение. На моей память было всего несколько случаев, чтобы кому-то из захваченных «считали зубы». Но, например, сидит раненый бандит-душегуб, руки у него по плечи в людской крови, и заявляет с презрением «Я с НКВД не разговариваю!», или начинает мне бывший каратель рассказывать на допросе, как он евреев живьем сжигал и еврейским грудным детям об колено позвонки ломал... Попробуй тут, сдержись... Но, в основном, «кололи» бандитов культурно, без мордобоя. Выясняли связи, явки, схроны с оружием. И, кстати, «упертых» почти не было, большинство из арестованных сами все рассказывали без долгих колебаний — кто, где, кого и когда убил и что было запланировано в банде.
Г. Койфман: Одним словом, соблюдалась «социалистическая законность»?
Г. Рефас: Совершенно верно. Физические методы воздействия были тогда запрещены законом, и за каждым отделом присматривали офицеры из внутренней безопасности. Я не думаю, что простой оперативник мог без оглядки позволить себе какое-то отклонение от инструкций ГБ или их вольное трактование.
Одно время пошла волна ложных доносов, например, сосед обвинял другого соседа, что тот подпольщик, связан с «лесными братьями», хранит оружие, агитирует против коммунистов и так далее.
С каждым таким «сигналом» тщательно разбирались, и в первую очередь — с доносителем. Слишком часто так один пытался отомстить другому — то девушку тот у него в молодости отбил, то живет побогаче, а зависть штука подлая и страшная. И когда стали сажать в тюрьму за ложные доносы и довели этот факт до населения, то сведение личных счетов с нашей помощью прекратилось.
Понимаете, ведь Советская власть ставила цель завоевать сердца и умы простых литовцев, склонить их на свою сторону, и не было в Литве жестокого карательного режима. Как-то взяли мы одну молодую девушку из Каунаса, писаная красавица. Использовалась бандитами для приманки. Знакомилась с нашими армейскими офицерами, заводила их в «темный угол» — и там бандиты их убивали. Трибунал приговорил ее к 25-ти годам заключения. Кассационную жалобу на приговор отправили в Москву и срок снизили до десяти лет.
Источник: оригинальная статья
