Британский историк Р.Кершоу пишет:
Мирное советское население районов, где шли бои, подвергалось форменному разграблению. Голодные, замерзшие немецкие солдаты, словно стая хищников, набрасывались на все съестное и теплые вещи. Валентина Юделева-Раговская вспоминает, как 23 ноября 1941 г. немецкие танки вползли в Клин. Их семья пряталась в погребе, «все были насмерть перепуганы». Потом по крышке погреба замолотили кованые сапожища немецких солдат.
«В погреб спустился один с гранатой в руках и заорал: "Вон! Все русские — вон!" Потом они стали требовать: "Матка, давай хлеб и цукер!" и еще причмокивали при этом. Мы сберегли для детей пару брюквин и две буханки хлеба. Пришлось отдать».
Одну буханку они слопали тут же у нас на глазах, а вторую солдат швырнул наверх своим. «Выбравшись из погреба, я увидела, что их на улице сотни три. Они натаскали стулья, столы, табуреты из соседних домов и стали разводить костры, чтобы согреться. Потом они стали требовать у нас мясо и воду». Солдаты забрали у Раговской двух кур, тут же свернули им шею и стали жарить их на огне костра, даже не ощипав. «Едва перья обгорели, как они набросились на этих кур!» Когда женщина пожаловалась на них командиру, тот, не моргнув глазом, отрезал: «Немецкий солдат чужого не возьмет!» Когда же немцы забили их единственную корову, это уже означало для семьи, по сути, голодную смерть. «Мы только и жили благодаря этой корове, она давала молоко, — продолжает Раговская. — Потом я сидела у ее ободранной до костей туши и горевала».
Сорок лет спустя после войны журналист Пауль Коль проехал путем, пройденным войсками группы армий «Центр» до Москвы. Целью этой поездки были встречи с многочисленными живыми свидетелями немецкой оккупации. В Европе доживала последние дни «холодная война». Естественно, что Колю повсюду приходилось сталкиваться с риторикой «Великой Отечественной войны», естественно, что события тех лет поистерлись в памяти ее участников, естественно, что нередко случались и преувеличения, однако, даже невзирая на это, журналист пришел к заключению, что годы войны запечатлелись в душах переживших ее людей незаживающей раной. На долю жителей пригородов Москвы выпали неимоверные страдания.
«Как они с нами обходились! — восклицает жительница Клина Вера Иосифовна Макаренко. — Они нас за людей не считали!» Ее дом сожгли, а мужа повесили. «В самый первый же день, — всхлипывает пожилая женщина. — Пять дней так и висел, они не позволяли нам снять его… Когда они пришли, стали отбирать все.
Ни есть, ни пить было нечего — немцы даже запрещали по воду сходить. Специально для этого изрешетили ведро пулями. Отобрали всю обувь в доме, а это было зимой. Мы из-за этого все ноги себе поотморозили».
«Если бы только не было этой войны, мы жили бы как у Бога за пазухой. Но она все порушила, всех по миру пустила».
Племянника этой женщины, молодого человека, потащили на допрос. «Все хотелось им узнать, где его отец. Может, в Красной Армии? Или партизанит?» Одной девочке во время допроса отрезали палец.
Источник: Кершоу Р. 1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо Железных. — М.: Яуза-Пресс, 2010.
