Интервью с Михаилом Николаевичем (1925 г.р.), прибывшим в 1945 г. в Восточную Пруссию (с 1946 г. Калининградская область):
— Я родился 25 февраля 1925г. в Тюменской области, Сладковский район, пос. Сладково. 1 января 1943 г. меня призвали в армию, а в августе 1943 г. я участвовал в боях в Черниговской области, у райцентра Любичи, форсировал Днепр, потом был тяжело ранен в ногу, 4,5 мес. находился в госпитале в Туле. Потом была Белоруссия, Польша — остров Мазовецкий, Цеханов — последний город в Польше. Войну закончил 9 мая на Вислинской (Балтийской) косе в составе 137 дивизии.
Нашу 137-ую часть расформировали, нас перевели в 11-ую дивизию 11-ой армии, которая стояла в Пионерском. Так что зиму 1945г. я уже провел в Пионерском (данный населенный пункт в 1945 г. ещё назывался «Нойкурен»).
— Как дальше проходила Ваша служба?
— Служил 6–7 месяцев. Потом меня направили в Краснознаменск. Там организовывали военные совхозы.
— Как распределялось жилье?
— Сначала домов свободных было много. Краснознаменск война обошла, он оказался как бы в кольце боев, но сам пострадал несильно. Немцы взорвали газовый завод, мосты. Хозяин попросил взорвать свою мельницу. Город был в основном целый и пустой. Заселяться можно было в любой дом. Никаких документов не требовалось, пока не приехало гражданское управление. Они стали распределять и контролировать.
— Говорят, в домах не оставалось дверей, оконных рам. Куда они-то подевались?
— Двери Литва снимала. Литовцы выламывали кафель, рамы, снимали черепицу. Вывозили, что могли. У нас в городе было два черепично-кирпичных завода, один работал. Всё наши делали, чтобы он открылся. А когда нас отдали под управление Литовского совнархоза, литовцы «помогли сломать» завод, оборудование демонтировали и вывезли к себе. Хотели ещё и маслозавод демонтировать, но мы им не дали.
— А про литовские отряды слышали?
— Банды литовские были, в основном грабили магазины, например, в пос. Неманское. Последнюю банду уничтожили в 1952 г. под Таураге. В банде были кроме литовцев украинцы, поляки. А магазины они грабили обязательно перед праздником.
Бандиты убили переводчика Ивана, он работал в милиции, переселенцы нашли его мертвым в соломе, был убит выстрелом в висок. В Таурагском районе их накрыли в одном колхозе, на совещании у председателя, который был связан с бандой. А командиром у них был, говорили, немецкий подполковник.
— Был ли у вас голод в 1946–1947 гг.?
— Случаев голодной смерти не было. В совхозе своя пекарня была. Нас снабжали, как военных, был свой скот, держали свиней, лошадей. В достатке было своих овощей. Голод не ощущался, хотя питание было скудное.
— Находили ли у вас клады?
— Когда наши войска подходили к Восточной Пруссии, немцам объяснили, чтобы они прятали ценные вещи, что Пруссию сдадут временно. Так что клады находили. Это была в основном посуда. Её укладывали в ящики, зарывали в землю, в подвалах, замуровывали в стены.
Один немец хотел уехать в Германию и просил пропуск у начальника участка лейтенанта Василия Жирнова. Чтобы получить разрешение, он показал зарытые в лесу, в блиндаже, два велосипеда и мотоцикл. Пропуск он, кажется, получил.
Вещи находили на чердаках — отрезы ткани. Не помню, чтобы находили драгоценности.
— Что Вы можете рассказать об оставшемся немецком населении?
— Это были в основном женщины. У меня на складе работали 5 немок. Работали добросовестно, были честными. Только один раз за все время я поймал их на том, что они тайком взяли 2 кг зерна. Я сказал им, чтобы лучше попросили. Такого больше не повторялось. Да и боялись они это делать.
Выселяли их в 1948 г. У нас был шофер — немец. Он просил остаться, говорил, что стали лучше здесь жить.
Источник: Государственный архив Калининградской области
