Письма немецких солдат и офицеров из Сталинграда наглядно демонстрируют, как трансформировалось их настроение и отношение к войне. Первоначально в Германию шли письма, в которых говорилось о скорой победе нацистской Германии, о том, что еще немного — и советские войска, которые упорно сопротивляются, будут разбиты. Но после того как Красная Армия перешла в наступление, бравада немецких солдат и офицеров исчезла. Они стали жаловаться на тяжелую судьбу, а также начали рассуждать о том, что война — это зло. Советский солдат сделал немцев «пацифистами».
13.IX.1942
Мне довелось ехать через поле боя после одного из крупнейших танковых сражений последних дней. Широкая, немного холмистая степь, и повсюду, насколько хватает глаз, бесчисленные подбитые и сгоревшие танки, в основном — русские. Немецкие танки можно увидеть редко, я видел только один, что является доказательством качества немецкого оружия.
Все думают, что наша часть останется здесь на зиму, так что в ближайшее время никаких потрясений не ожидается. Поэтому не волнуйся за меня. В небе много немецких самолетов, русские появляются лишь изредка, такой слабой кажется русская авиация, по крайней мере, на этом участке фронта.
Ефрейтор О. К.,
3-я рота, 45-й саперный батальон
16.IX.1942
Часто ли у вас бывает воздушная тревога? У нас все ночи напролет слышен гул русских самолетов, но в нашем захолустье это бесполезно. Днем они не показываются, об этом заботятся воины Геринга. Погода все еще хорошая, хотя стало довольно прохладно, теплые деньки, кажется, закончились. Я думаю, что мы покинем это идиллическое место, когда Сталинград падет.
Ефрейтор О. К.,
3-я рота, 45-й саперный батальон
19.IX.1942
Наше теперешнее положение следующее: мы находимся в 12 км южнее Сталинграда, 6 км отделяют нас от Волги. У нас приказ прикрывать с юга воюющие в городе и на подступах к нему части, довольно спокойное дело. Время от времени слышна артиллерия русских, но к этому привыкаешь, если она не слишком яростная.
Унтер-офицер В. Б.,
штаб 371-го противотанкового подразделения,
371-я пехотная дивизия
19.IX.1942
Вчера положение было неблагоприятным для нас. Русские танки совершили прорыв, и у нас объявили боевую готовность. Они обороняют Сталинград, как собаки, вы даже себе представить не можете. Каждый день происходят тяжелые бои, причем наша рота несет потери. На передней линии нас всего 24 человека. Каждый день мы надеемся на падение города. То, что вчера и сегодня над нами гудели пикирующие бомбардировщики, дает основание полагать, что там не осталось камня на камне, город должен пасть. Я уже представляю себе, как Сталинград превратится в груду обломков и руин, окруженную могилами героев. Надеюсь, это продлится не слишком долго. Мы с напряжением ждем, что же произойдет, когда со Сталинградом будет покончено. Обещания с отправкой оказались пустыми словами. Тут я меньше всего разочарован, потому что уже не верю своим глазам. Но тайная надежда, что у нас все получится, всегда со мной. Надеюсь, что не только желание породило эту мысль, а что она станет реальностью.
Ефрейтор Г. С,
2-я рота, 546-й пехотный полк,
389-я пехотная дивизия
30.IX.1942
Если бы только закончить здесь, в Сталинграде! По прогнозам, сопротивление врага будет очень сильным, несмотря на то, что русские понимают, что проиграли. Они будут сражаться за каждый метр под натиском наших танков и артиллерии.
Ефрейтор Г. С, 2-я рота,
546-й пехотный полк,
389-я пехотная дивизия
3.XI.1942
Сталинград можно назвать адом. Несколько дней назад рота вышла на позицию, и за это время многие погибли. Наш командир, 23-летний лейтенант, очень хороший человек, только попал в Россию, а сегодня его уже нет в живых. Если бы только все закончилось здесь. Солдатам самим плохо, так как мы уже привыкли двигаться вперед. Мне это уже совсем не нравится, семь дней я занимался ужасной работой. Мне пришлось выкапывать товарищей, которые поодиночке были захоронены здесь восемь недель назад. Хотя мы дополнительно получаем сигареты и вино, но я бы предпочел работать в каменоломне. Их перевозят на большое кладбище и перезахоранивают там. Я и представить себе не мог бы, что мне когда-нибудь в жизни придется выполнять такую работу. Но тебе приказывают, и ты выполняешь, так как приказ есть приказ.
Ефрейтор X. С.,
2-я рота, 546-й полк,
389-я пехотная дивизия
28.12.42
Я должен сообщить вам печальную весть, что Ваш муж ефрейтор Вильгельм Зиме погиб 26 декабря в 25 км северо-западнее Сталинграда. В рождественское утро русским удалось прорвать наши позиции. Резервная рота, в составе которой находился Ваш муж вместе со своим братом, должна была ударить в тыл русским. Когда Ваш муж приподнял голову, чтобы оглянуться вокруг себя, его достала пуля русского снайпера. Он получил ранение в голову и немедленно погиб. Его брат находился около него и может Вам рассказать об этом подробно. Я понимаю, каким тяжелым будет это сообщение для Вас, и от имени всей роты выражаю большое сочувствие. Для роты это большая потеря, которую нельзя восполнить. И мы не забудем нашего Вильгельма. Мы похоронили его на кладбище 60-й дивизии, недалеко от тракторного завода, примерно в 20 км северо-западнее Сталинграда.
Лейтенант Г.
Написано 12.1.1943
Моя дорогая сладкая мамочка, дорогой сын и дорогие родители! Иногда я прихожу в отчаяние. Надежда на освобождение улетучивается с каждым днем. Дорогая, время остановилось, и я смертельно устал. Целую ночь не спал, и кто знает, как будет сегодня. Я никогда не думал, что придется пережить такое, и теперь убежден: никогда больше не должно быть войны! Мои дорогие, я только удивляюсь, как я это выдерживаю… Мамочка, тебе, как и всем вам, остаюсь навсегда со многими сердечными приветами и поцелуями, ваш дорогой отец и сын Фриц.
15.I.1943
Дорогие родители! Как долго мы сидим в котле, я писал вам каждую неделю в письме. 20 января будет два месяца, как мы окружены, и это продлится до тех пор, пока мы не будем освобождены. Но как долго мы будем получать снабжение, остается вопросом. Холод и голод изнурил, истощил лучших солдат. Точно, как в прошлом году, есть случаи обморожения ступней и пальцев рук. Русский проводит тотальную пропаганду листовками и предлагает нам сдаваться в плен, поскольку наше положение бессмысленно. Но надежда нас не покидает, хотя мы видим, что… мы вообще не едим мяса. Сейчас у нас есть еще две лошади, и на этом наступит окончательно конец… Дорогие родители, я мог бы обо всем промолчать и написать, что у меня все идет хорошо, но вы должны всегда знать, как есть на самом деле. На сегодня я заканчиваю и иду спать.
Спокойной ночи, дорогие родители, и много сердечных приветов от вашего Германа.
Район Сталинграда, 15.1.1943
Моя дорогая, хорошая Бетти! …Наше положение и наша трагическая судьба все не меняется. Еще никогда в моей жизни судьба не была ко мне так жестока, и никогда голод так не добивал, как сейчас. Сейчас война показывает нам свою серьезную сторону, но теперь это называется прочнее затягивать стальной шлем. Только в этом спасение. Многие из наших рядов выбиты, и кто завтра и послезавтра будет в строю? Если написать, как есть в действительности, то письмо надо уничтожить. Ничего важного я тебе этим не сообщил, и, наверное, оно придет к тебе. Уничтожь, пожалуйста, эти строчки или держи при себе, иначе я пропал. Ты не можешь себе этого представить, дорогая Бетти, как здесь ужасно, какое это ужасное слово — война. Если не появится хоть один лучик освобождения на горизонте, то мы никогда не покинем Россию… Твой Жорж
Источник: «...Хоть раз напишу тебе правду». Письма солдат вермахта из сталинградского окружения. — М.: РОССПЭН, 2013
