Воспоминания корреспондента «Красной звезды» Павла Ивановича Трояновского о том, как начиналась операция «Багратион».
— В политотделе 65-й армии меня познакомили с выписками из оперативных документов, захваченных на днях в штабе одной из разгромленных вражеских дивизий. Вот некоторые из этих выписок:
«24 июня, 0 часов 40 минут. Из полков передают, что они подверглись сильной бомбардировке. Есть потери.
Двадцать минут назад русские ночные бомбардировщики атаковали район нашего штаба. Убито два офицера...
1 час 50 минут. Воздушные налеты русских продолжаются. Ни в полках, ни в штабе никто не спит...
2 часа 40 минут. Ночь становится похожей на кошмар. Откуда у русских столько самолетов и бомб!..
2 часа 50 минут. На шоссе взорван мост. В лесу западнее Глусска подожжен склад с боеприпасами. Это уже работа партизан...
3 часа 20 минут. Повреждена телефонная связь со 2-м и 3-м полками. Бомбежка продолжается...
8 часов. Русские начали наступление. О его масштабах можно только догадываться. Но начало не сулит нам ничего хорошего. По оценке командиров полков, такого яростного нажима они не видели ни на Дону, ни под Курском... Во 2-м полку за два часа боев насчитываются сотни убитых и раненых...
14 часов. Наши контратаки и ввод в бой резервных частей, кажется, ни к чему не привели. Русские продвигаются по всему фронту дивизии. Штаб сидит на чемоданах...
18 часов. Ведем бой с русскими танками...»
Советские танки, а за ними и стрелковые части быстро приближались к Бобруйску. И 28 июня взяли его в кольцо, заперев в городе многотысячную группировку войск противника.
В полдень же наша авиационная разведка донесла, что на дорогах севернее Бобруйска ею обнаружены колонны вражеских грузовиков, танков, много пеших войск на марше. К.К. Рокоссовский приказал авиаторам перепроверить свои первые наблюдения. Сведения о движении фашистских колонн подтвердились...
Перед командованием фронта встал вопрос: что делать? Налицо были явные намерения противника деблокировать свои войска, окруженные в Бобруйске. У нас резервы имелись, но вот быстро сосредоточить их в нужном месте не представлялось возможным.
— Ударим авиацией, — решил К.К. Рокоссовский. Маршал Г.К. Жуков, представлявший Ставку Верховного главнокомандования, одобрил это решение.
В течение полутора часов более 500 советских самолетов штурмовали колонны врага, засыпали их бомбами, разили из пушек и пулеметов. Это был едва ли не один из самых сильных ударов нашей авиации по противнику за все время войны.
К вечеру из наступающих армий фронта начали поступать сообщения:
— Двигаемся вперед, не встречая сопротивления противника.
Пленный немецкий обер-лейтенант, командир артиллерийской батареи, несколько позже скажет о бомбежке 28 июня так:
— Это был сущий ад. Никто из нас такого кошмара еще не видел. В моей батарее разбило все орудия, уничтожило все автомашины и, кажется, всех людей. Я уцелел чудом...
Так враг расплачивался за сожженную и истерзанную им, но не покоренную Белоруссию!
Источник: Трояновский П.И. На восьми фронтах. М.: Воениздат, 1982
