В состав гарнизона Кенигсберг входили немецкие части, обладавшие богатым опытом боестолкновений на восточном фронте. Кроме того, немецкие войска имели преимущества перед Красной Армией: они занимали прекрасно подготовленные рубежи обороны, рассчитывая продержаться до конца войны. Но их планам не суждено было сбыться. Советские войска умели преодолевать глубоко эшелонированную оборону.
Утром 6 апреля была проведена трехчасовая артподготовка, после чего около обеда советские штурмовые отряды двинулись вперед. На городской стене восточнопрусской столицы красовалась надпись: «Слабая русская крепость Севастополь держалась 250 дней, а Кенигсберг не будет сдан никогда». В итоге за 81 час «неприступный» Кенигсберг был взят советскими войсками. О том, как это происходило, вспоминают очевидцы тех событий.
Хирург 2-й гвардейской армии Бершицкий Яков Маркович:
«Кенигсберг был окружен огромными фортами во внутренней цепи и имел мощный внешний обвод автономных фортов, которые могли обороняться самостоятельно в течение длительного периода. Причем все форты были связаны между собой. Имелся и огромный ров, наполненный водой, а сверху фортов немцы насыпали несколько метров земли, в которую посадили деревья.
На участке прорыва нашей дивизии артиллерия не смогла разбить немецкие укрепления, даже когда подвезли по железной дороге артиллерию большой мощности и морские орудия, ничего не получалось. Тогда командование построило небольшие плотики, на которые посадили саперов и автоматчиков, по 3–4 человека, пушки прямой наводкой бьют по амбразурам, а ночью плоты переплывают через ров, подрывают форты и делают проходы внутрь. Только тогда мы прорвали немецкую оборону».
Заместитель командира орудийного расчета 33-й гвардейской стрелковой дивизии Афанасьев Виктор Федорович:
«Из наиболее трудных бои были у нас в Кенигсберге. Там очень серьезные укрепления были. Там были укрепления, о которых мы и не мечтали. Были дзоты — углубления в землю не то что на 20–30 метров, а на 100. А сверху положено бетонное или железобетонное укрытие, бомба не брала. Сделаны амбразуры, в которых стоят пулеметы и типа легких пушек, направлены туда, откуда мы наступаем. Там есть речка Прегель, естественная водная преграда, а получилось так: речка и несколько дзотов, каждый автономного питания (света, электричества, продовольствия, снарядов чуть не на полгода в каждом), огневые точки долговременные у них были, т.е. его ни сверху не возьмешь, ни с земли. Мы там застряли здорово!».
Лейтенант 5-й отдельной авиационной эскадрильи Комаровский Рено Константинович:
«Вот как по Кенигсбергу, например, мы бомбили. Я даже запомнил, что начальник разведки полка, когда мы Кенигсберг бомбили, сказал: "Вокзал не трогать!" А так — крепость вот эту, центр города, "обрабатывали". Ну а форты, знаете, бомба не брала у нас. А бомбы были такие, что там ну где-то 8 килограммов было тола, остальное — чугун. Ну не чугун, а сталь такая. 250 килограммов чугуна там было. Она, эта бомба, много же могла сделать. Если ее ставить на мгновенный взрыв, она все равно мгновенно не взрывается, а где-то метра на три воронку делает и диаметром до десяти метров. А если рядом дома, то крыши волной разрушает и все от нее. Это сильная была бомба — 250 килограмм весом. Ее применяли для разрушения мостов, дорог».
Разведчик 44-й мотострелковой бригады Попов Василий Николаевич:
«Запомнилось то, что когда мы наступали на один такой форт, немцы сами убили командира форта и сдались нам. Двинулись дальше в город, а там немцы понаставили везде чучел солдат и макетов орудий, мы не сразу поняли, что это чучела — как натуральные были!
Я со своей разведротой захватил человек двадцать пленных, говорю немцу-командиру: «Построй их!» Он команду дал, все построились, один что-то замешкался, этот командир ему по щеке как врежет! Я стою и думаю: "Если бы наши попали в плен, и свой же командир начал их бить, то его назвали бы предателем. А немец ничего, слушается".
Обыскали немцев, построили, я показал: «Ваш пункт сбора — там-то». Командир им скомандовал, и они все строем пошли. Что мне было удивительно — что немцы пунктуальные, дисциплинированные. Если сказали, что нельзя, значит — нельзя».
Пулеметчик 235-й Витебской Краснознаменной стрелковой дивизии Коршиков Михаил Иванович:
«Мы вошли в город под прикрытием огневого вала. Было разрушено множество домов. Но из одного дома постоянно бил пулемет и мешал нашему продвижению.
Тогда я схватил автомат, подобрался к нему, забросал точку гранатами, и когда ворвался внутрь, то увидел, что три немца валялись убитыми, а четверо поспешно подняли руки, я их привел в штаб батальона.
За этот бой мне снова вручили второй Орден Славы III-й степени. Мы наступали и дрались за каждый дом, немцы вели бой в основном с чердаков, стреляли из пулеметов и всех видов огнестрельного оружия».
Источник: Я помню
