Из воспоминаний Лейкиной Татьяны Антоновны, которая после освобождения Украины от нацистской оккупации осталась на Львовщине бороться с бандеровцами:
— В 1942 г. я попала в особый отдел — в контрразведку, в СМЕРШ, так как знала немецкий язык. Нас направляли в места, где были подозрительные лица…
Во Львов мы приехали в 1944-м году, после того как город был освобожден. Наш 4-й Украинский фронт пошел дальше, а нас оставили во Львове для борьбы с бандеровцами.
Тут мне досталось хуже, чем на фронте, это ужас один, но, слава Богу, уцелела, жива, но много наших погибло.
Забрасывали меня не как военную, а как гражданскую, я учительница немецкого языка была.
— Вы учителем были по заданию?
— По заданию, конечно. Вот направляют в деревню какую-то: «Вот документы, поселковый совет, туда явитесь», мне там пишут характеристику. Там тоже были завербованы, они уже знали, ну, кто близко... А когда на задание иду, они уже, те, кто старые, немножко подучивали даже нас.
— С какой целью Вы были там учителем? Какая Ваша задача была?
— Задача? Найти это бандеровское подполье. Вот начальник снабжения наш поехал на машине за питанием и всё, их встретили в лесу бандеровцы. В итоге ни машины, ни начальника, ни снабжения. Наша вся рота на поиски, нашли их мертвыми уже, у начальника даже на груди была вырезана звезда красная. Так издевались они, это ужас!
Поэтому, когда присваивал героев наш президент (Интервью записывалось на Украине в 2018 г., прим ред.), я его бы разорвала, я бы его сама застрелила бы! За какие заслуги?! Когда мы в лесу находили колодцы, забитые трупами наших солдат! Это страшные люди — бандеровцы, я их до сих пор ненавижу!
Даже во Львов в 1992-м году на встречу однополчан ездили, вот так группа женщин стояла, подходит к нам одна: «А чего вы не говорите на нашей мове?» Почему мы не по-украински? Вот какая у них злость осталась до сих пор. Я говорю: «А вы почему на нашей не говорите?», — «Так мы ж не знаем», — «Так и мы ж не знаем». Все это преподносилось с такой злостью…
Я вот когда была во Львове в 1944 г., так там погибло наших больше, чем за войну, и все от этих бандеровцев! Все время эти похороны, похороны. Даже ночью идут по улице и убивают, они знают уже. Похороны, похороны…
— Арестовывали уже конкретных людей, которых знали, что они были задействованы?
— Да.
— Какие меры к ним применялись? Их депортировали или сажали в тюрьму?
— Это все решал суд, но больше всего сажали в тюрьму, конечно.
— Скажите, вот с каждым годом сопротивление было все меньше и меньше, и они становились более лояльны к советской власти?
— Да, все меньше и меньше, конечно, они уже стали нас побаиваться. Сперва, после войны, они козырем ходили и ловили наших на каждом шагу.
— Учителя, врачи тоже подвергались нападению?
— Были такие случаи, конечно. Но там уже наша власть восстановилась, там были свои медпункты, это все охранялось. Но если они знали, что я врач и свободно где-то хожу, они могли меня за это убить.
— То есть Вы постоянно ходили под прикрытием?
— Да.
— За Вами были прикреплены военнослужащие?
— Конечно.
— Военнослужащие из армии или от НКВД?
— Сперва, сразу после войны, были из армии, а потом, когда все утряслось, больше из НКВД.
Источник: Я помню
