29 января 1943 года из штаба 6-й армии в ставку фюрера была отправлена радиограмма, в которой говорилось, что противнику сдаются лишь отдельные командиры и то только потому, что в их войсках кончились боеприпасы. Радиограмма заканчивалась следующими словами:
«Со слезами на глазах мы слушаем наш национальный гимн, и рука сама поднимается в нацистском приветствии».
При этом очень немногие солдаты были настроены столь же оптимистично. Один сержант записал в своем дневнике: «В ночь на 30 января все были заняты своими мыслями, всех тяготила гнетущая неопределенность, все страдали от болезненных ран и обморожений, думали о доме и своей дальнейшей судьбе». Офицеры опасались, что при захвате в плен русские расстреляют их в первую очередь, и спешно спарывали погоны и другие знаки отличия.
Рано утром 31 января 64-я армия генерала Шумилова завладела центром Сталинграда. Подвалы забрасывались гранатами и обстреливались из огнеметов. Красная площадь была подвергнута интенсивному минометному и артиллерийскому обстрелу. Уцелевшие гренадеры Роске, оборонявшие первый этаж универмага, подвал которого служил Паулюсу штабом, в конце концов сложили оружие. В половине восьмого утра капитан Бер в Особом штабе Мильха принял радиограмму: «Русские у входа в здание. Мы сдаемся». Десять минут спустя из штаба 6-й армии поступила вторая радиограмма: «Мы капитулируем».
Князь Отто фон Бисмарк, немецкий посол в Риме, вечером 31 января отдыхал с женой в отеле «Палас» в Сент-Морице. Неожиданно раздался телефонный звонок. Звонили из немецкого посольства в Берне: «Прекратите танцы! Сталинград пал!» — прокричал в трубку возмущенный голос. Дипломаты знали, что Сент-Мориц — любимое место отдыха высших чинов СС. Намека оказалось достаточно.
Официальное коммюнике в Германии сообщало: «В Сталинграде никаких изменений, дух его защитников не сломлен».
Немецкие солдаты, прятавшиеся в подвалах, сдались без единого выстрела. О своем намерении сдаться немцы оповещали криком: «Гитлер капут!» Красноармейцы, немного знавшие немецкий язык, отвечали: «Паулюс капитулирт!», но чаще русские кричали просто: «Фриц, комм, комм!»
Гитлера печальное известие застало в тщательно охраняемом «Волчьем логове», спрятанном посреди леса в Восточной Пруссии. По словам Йодля, его резиденция больше напоминала концентрационный лагерь с монастырским уставом. На сей раз фюрер не стучал по столу кулаками и не метался по кабинету; он безмолвно уставился в стоявшую перед ним тарелку с супом и несколько минут не отрывал от нее глаз. Ярость охватила его на следующий день. Около полудня Гитлер вызвал к себе фельдмаршала Кейтеля, генералов Йешоннека, Йодля и Цейтцлера. «6-я армия капитулировала официально и безоговорочно, — обиженно начал фюрер. — Почему они не ощетинились штыками, не сомкнули ряды и не приберегли последнюю пулю для себя? Любая уважающая себя женщина, услышав оскорбительный намек, запирается в комнате и пускает себе пулю в висок. Почему солдаты вермахта испугались и предпочли позорный плен почетной смерти? Почему, я вас спрашиваю?!» — Гитлер почти кричал. «Я этого тоже не понимаю», — отозвался Цейтцлер, который лично заверил Манштейна и других генералов, что фюрер прекрасно осведомлен об истинном положении дел в 6-й армии. «Я по-прежнему считаю, что известие о капитуляции ложно. Возможно, Паулюс тяжело ранен и...» «Мне наплевать на его состояние! — взорвался Гитлер. — Я хочу знать, почему он не застрелился!» Случившееся явно не укладывалось в созданный его воображением миф о «защитниках сталинградской твердыни».
Чуть помолчав, Гитлер продолжил: «Самое страшное, что один-единственный малодушный слабак свел на нет доблесть и героизм целой армии. Что есть жизнь? Жизнь — это нация. Жизнь отдельного индивидуума не имеет никакого значения. И это после того, как я сделал его фельдмаршалом! Я хотел доставить ему последнее удовольствие. А он меня так подвел. Паулюс мог обмануть судьбу, мог обрести вечность, обессмертив свое имя для немецкого народа, но вместо этого он предпочел свидание с Москвой!» Возмущению Гитлера не было предела. Он распалялся все сильнее и сильнее, но дальше упреков и обвинений в адрес Паулюса дело так и не пошло.
Для вермахта настала пора подсчитывать потери. Выяснилось, что утрачено пятьсот транспортных самолетов, погибла тысяча летчиков, все наземные службы уничтожены, а 9-я зенитная дивизия вообще стерта с лица земли. Точная цифра потерь немцев в личном составе до сих пор не определена. Известно лишь, что за время проведения операции «Уран» немцы потеряли шестьдесят тысяч солдат убитыми и около ста тридцати тысяч пленными. К этому следует добавить потери, которые немцы понесли в самом Сталинграде.
Данные историков во многом разнятся, но большинство сходится во мнении, что Германия в Сталинградской битве потеряла около полумиллиона человек. А Геббельс тем временем ломал голову над проблемой, как бы поделикатнее преподнести немецкому народу весть о поражении 6-й армии.
Задача оказалась не из легких, и министру пришлось изрядно потрудиться над ее решением. Прежде всего Геббельс спешно мобилизовал средства массовой информации. Редакторам газет было дано строгое указание при описании трагедии использовать только слово «большевики», но никак не русские. На радио нагнеталась атмосфера всенародной скорби. В целом же германская пропаганда должна была создать очередной миф о героях Сталинграда, чьи имена будут навечно вписаны в трагическую страницу истории.
Официальное сообщение о капитуляции 6-й армии было сделано через сутки после того, как Штрекер сдался в плен. Обращение зачитал сам Геббельс: «Из ставки фюрера, 3 февраля 1943 года. Высшее командование вермахта заявляет, что битва за Сталинград закончена. Верная своему долгу 6-я армия фельдмаршала Паулюса полностью уничтожена превосходящими силами противника. Но эта жертва не напрасна. Армия погибла, чтобы Германия могла жить».
Заявляя о том, что вся 6-я армия уничтожена, нацисты сознательно шли на обман. Нигде не упоминалось о том, что девяносто тысяч солдат Паулюса во главе со своим командующим попали в плен. Однако эта цифра не раз звучала в сообщениях советского правительства, и ее повторили средства массовой информации всего мира. Неудивительно, что вскоре правда просочилась и в Германию. Все большее число немцев настраивало свои приемники на волну иностранных радиостанций.
Источник: Бивор Э. Сталинград. — Смоленск.: Русич, 1999
