В архиве Института российской истории РАН хранятся уникальные документы: записанные по горячим следам интервью с участниками Великой Отечественной войны. Представляем на ваш суд воспоминания офицеров, которые первыми нашли штаб командующего 6-й армией Фридриха Паулюса, пленили его и начали вести переговоры:
Капитан Иван Бухаров:
Мы знали, что Паулюс здесь, мы знали, что он не улетел. Нам говорили, что самолет все время крутится, много говорили. Знали, что штаб Паулюса в этом районе, но в каком подвале — я лично не знал. Потом выходит немецкий офицер и спрашивает, кто тут по званию старший? Говорим, что капитаны есть и есть один старший лейтенант. Мы предлагаем немедленно сдаться. Говорим, что вы окружены, если вы сейчас не капитулируете, мы пустим в дело всю имеющуюся в нашем распоряжении технику и уничтожим вас до единого. Он говорит, что не может решать эти вопросы, что есть начальство выше. И тут он нам сказал, что здесь фельдмаршал Паулюс. К центральному входу подошли: Морозов, Ильченко, я и уполномоченный особого отдела Рябов. Заходим в этот двор.
Двор набит полным-полно немцами… Откровенно говоря, рискованно было находиться среди них, всякая сволочь могла найтись. Но тут даже не было мысли о своей шкуре побеспокоиться.
Капитан Лукьян Морозов:
Генерал Шмидт — начальник штаба — сказал, что обеспокоен за жизнь генерала, чтобы кто-нибудь не ворвался и не бросил гранату, и попросил, чтобы кто-нибудь стоял у входа. Рябов ушел. Бухарова послали связаться со штабом бригады…
Этот генерал задает переводчику вопрос, а переводчик спрашивает у меня: «Правда ли, что в связи с введением новых знаков различия — погонов — Красная армия не называется Красной армией, а называется русской армией?» Я говорю: «Нет, то, что Красная армия переименовывается в русскую армию, — это неправильно».
Я у него спросил: «Известно ли вам, что Красная армия имеет на всех фронтах успех?»
— Да, мы в последнее время пользовались радио. Не подумайте, что наша немецкая армия слаба, она еще крепка, она еще очень сильна, она оснащена первоклассной техникой.
Я говорю, что для Красной армии это лучше, потому что Красная армия бьет такую первоклассную армию. Потом он поинтересовался, сколько времени будет продолжаться у нас зима. Я говорю, что примерно до 15 марта будут крепкие морозы.
Потом я ему задал вопрос: «Вы считаете, что немецкая армия самая культурная армия, тем более штаб армий, но почему у вас везде такая грязь?» Он мне так ответил: «В последнее время нельзя было носа высунуть от вашей "катюши" и авиации. Исходя из этого определяется все».
У них тут было, наверное, килограмм 50 колбасы. Они как шакалы набросились на эту колбасу: офицер толкает солдата, солдат — офицера. Генерал Шмидт сказал через переводчика, что они озабочены жизнью генерала Паулюса: «Мы вам дадим капитана и попросим вас стоять в дверях». Я говорю: «Почему же, можно».
Подполковник Леонид Винокуров:
Приехал. Наши войска обложили весь этот дом. Ильченко разъяснил обстановку. Поскольку они требуют представителя высшего командования, я пошел. Взял с собою нескольких автоматчиков. Заходим во двор. Тут уже мы без белых флагов. Я бы с флагом не пошел...
Со двора стоят их автоматчики. Нас пропускают, но автоматы держат наготове. Должен сознаться, думаю, попал сам, дурак. Пулеметы стоят у входа, стоят офицеры их.
Захожу в кабинет с Ильченко, больше никого со мной нет. Круглый стол, четыре кровати, радио, два телефона… Мне предложили раздеться. Я вошел в полушубке. Правда, в комнате было жарко, но я отказался раздеться. Сказал, что нам не жарко... В комнате Паулюса было темно, грязь невероятная. Когда я вошел, он встал, небритый недели две, встал обескураженный…
В комнате грязно. Лежал он на кровати, когда я вошел. Как вошел, он тут же встал. Лежал в шинели, в фуражке. Оружие свое он сдал Роске (прим. — генерал-майор, командир 71-й пехотной дивизии). Я это оружие потом передал Никите Сергеевичу, когда он сюда приезжал. Больше всего с нами переговоры вел Роске. Телефоны их все время работали. Говорят, были перерезаны провода. Это все вранье. Телефоны мы сами сняли. Станция была на ходу, мы ее передали фронту. Немцы писали, что гарнизон был перебит, — все вранье. Роске был очень подтянутый, чистый, из всех, кого взяли, он произвел самое лучшее впечатление. Почему они сдались, они не говорили. Наоборот, он сказал, что он мог бы сопротивляться, что у него есть войска. Но он не хочет дальнейшего кровопролития, а в своем приказе говорил, что измена некоторых частей привела его к этому.
Источник: Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев / Пер. с нем. К. Левинсона; отв. редактор Й. Хелльбек; послесл. И. Калинина. — М.: Новое литературное обозрение
