Выдержки из интервью французского историка, политолога Эммануэля Тодда французскому новостному ресурсу Atlantico.fr
Анализируя в очередной раз украинский кризис, я удивляюсь тому, что он не вписывается в логику, которая преобладала в Европе до сегодняшнего момента. Начало XXI века ознаменовалось сближением европейцев и русских по ключевым внешнеполитическим темам в кризисные моменты. Так, в ходе конференции в Труа в 2003 г. Ширак, Путин и Шредер совместно выступили против американского вторжения в Ирак.
Сложилось впечатление, что Старая Европа движется в сторону мира, в то время как администрация Буша, руководствуясь догмами Бзежинского, проводит конфронтационную политику в отношении Москвы с опорой на бывших советских сателлитов, привилегированных партнеров в борьбе с Россией - Прибалтику и Польшу.
Приход Обамы в Белый дом совпал со сдвигами в американской внешней политике. Вашингтонский курс, как я его видел на тот момент, заключался в разрядке напряжения с Ираном и Россией с целью осуществления внешнеполитического разворота в сторону Азии, представляющей, по мнению американцев, в долгосрочной перспективе угрозу могуществу США. Смещение американских приоритетов должно было усилить стремление европейцев, в особенности немцев, сблизиться с Путиным для установления крупномасштабного торгового, энергетического и промышленного партнерства. Таким образом, речь бы шла о сбалансированной Европе на основе франко-германо-российского партнерства. Трудно поспорить с тем, что история пошла по другому пути: сегодня Россия и ЕС, чья экономика и дипломатия диктуются Германией, находятся в активной фазе конфронтации.
Такая ситуация, как мне кажется, обусловлена непостоянством немецкой позиции. Исторически немецкие элиты всегда испытывали двойственные чувства по отношению к России. Это проявлялось в политике Бисмарка и Вильгельма Второго, где первый стремился стать партнером царской России, в то время как второй сыграл ключевую роль в процессах, которые привели к событиям 1914 г.
Двойственность немецкой дипломатии прослеживается и в пакте Молотова-Риббентропа в августе 1939 г. с его последующей отменой и гитлеровским вторжением в СССР в 1941 г.
Эта немецкая отличительная черта и сегодня ярко проявляется на украинском направлении, где позиция ЕС формируется исключительно под влиянием Германии. Будут ли историки также говорить о немецком развороте от эпохи Шредера к эпохе Меркель?
Я начал свою «карьеру» с написания книги в 1970-х гг., в которой предсказал распад СССР, поэтому меня трудно обвинить в русофильстве. Однако вынужден констатировать: последние двадцать лет западные элиты развили в себе настоящую русофобию. Французские СМИ находятся в общем тренде, где газета Le Monde является основным ее рупором. Чтобы отслеживать ситуацию на Украине, я вынужден обращаться к сайтам газет Guardian, Daily Telegraph, New York Times, Washington Post, Spiegel и Haaret, при всей их недружелюбности к России, они в отличие от Le Monde, который даже не утруждает себя перепроверкой данных, стараются предоставлять выверенную информацию.
В последнее время у меня все больше вызывает обеспокоенность чувство того, что я живу в слаборазвитой стране, отрезанной от реального мира, чей тоталитарный характер искусно камуфлируется либеральными ценностями.
Я вынужден обращаться к российским источникам: французскому варианту РИА Новости, а также английскому варианту ИТАР-ТАСС, для того, чтобы иметь представление о точке зрения России, которую ни одно из западных СМИ не доносит до своих граждан. Вместо этого в самый разгар кризиса, когда как никогда актуален анализ расклада основных геополитических сил, во французских и англо-саксонских газетах актуальной темой преподносится нетолерантность режима Путина к сексуальным меньшинствам.
Эксплуатация темы культурологических различий, в чем нас пытаются убедить СМИ, зачастую основана на ложных представлениях. Недавно, в связи с высказыванием Путина в отношении Хилари Клинтон поднялась очередная волна критики «мачизма» и «антифеминизма» путинского режима без учета реального положения дел со статусом женщин в России. К примеру, в российских университетах соотношение женщин и мужчин 130/100, в то время как во Франции – 115/100, США и Германии – 80/100. Согласно этому критерию Россия может считаться одной из самых феминистских стран в мире (после Швеции: 140 на 100).
Дипломатическая точка зрения России в этом кризисе не имеет ничего общего с культурологическим аспектом, а является очень простой – Россия не хочет появления новых баз НАТО у своих границ, которые бы замкнули цепь баз в Польше и Прибалтике. Россия хочет мира и безопасности. Ей это необходимо для своего экономического подъема, и добиться этих условий она вполне способна, как показали недавние события в Крыму.
