На днях суд Эстонии поставил точку в резонансном деле 20-летнего сирийского беженца Кована Моххамада. Он получил десять лет тюрьмы за то, что пытался сжечь собственную жену, передает ERR. Женщина чудом осталась жива, но получила сильнейшие ожоги. Эта история вызвала волну возмущения в Прибалтике, где беженцев, присланных по квоте ЕС, и так встречали без энтузиазма. В отличие от стран Западной Европы, в странах Балтии мигрантам сразу дали понять, что им официально не рады. Но неприязнь оказалась взаимной: при первой возможности беженцы перебираются в более благополучные европейские государства.
Вам тут не рады
Моххамад, его жена и дочь перебрались в Таллин из греческого лагеря для беженцев в июне 2016 года — в числе 188 выходцев из Сирии, Ирака, Йемена и Эритреи, что первыми прибыли в балтийскую республику по квоте Евросоюза. Всего же Эстония обязалась разместить у себя 550 человек.
Семья Кована Моххамада поселилась в столице, в арендованной квартире на улице Маяка. Отношения у супругов не ладились, сириец часто избивал жену деревянной палкой. Позже Кован утверждал, что супруга давала ему поводы для ревности. Из-за этого он якобы и начал размышлять о том, как проучить ее раз и навсегда. Размышления были глубокими: сириец проштудировал сотни поисковых страниц по запросу «как наказать жену», посещал тематические сайты, даже посмотрел методический фильм на эту тему.
Подобрав оптимальный способ, 7 марта прошлого года Моххамад отправился в магазин и купил бутылку бензина. После этого он в присутствии дочери избил жену, связал ее, облил горючей жидкостью и чиркнул зажигалкой... Услышав крики несчастной, соседи вызвали полицию, и женщину удалось спасти. Пострадавшая провела в больнице пять месяцев, причем два месяца находилась в коме, перенесла шесть операций, но выжила.
Жестокая расправа вызвала у местных жителей взрыв негодования: они требовали вернуть беженцев обратно, не дожидаясь повторения трагедии. Впрочем, еще до того, как первые беженцы ступили на эстонскую землю, было понятно, что теплой встречи им ждать не стоит. Эстонцы считали, что их налоги разумнее потратить на решение внутренних проблем. Незваных гостей холодно встречали не только граждане — протест выражали даже органы местного самоуправления, недовольные тем, что правительство решило размещать мигрантов на их территории без согласования с муниципалитетами.
Денежное довольствие мигранты в Эстонии получают на общих основаниях в соответствии с местной системой пособий по бедности — в размере прожиточного минимума. А вот устроиться на постоянную работу в Прибалтике беженцу значительно труднее. Работодатели опасаются связываться со смуглыми иностранцами — против них работают стереотипы и предрассудки, заставляющие местных относиться к гостям с опаской. Но даже если кто-то из бизнесменов готов трудоустроить беженца, появляется новое препятствие: местное законодательство строго требует от всех работников знания государственного языка.
Из прибывших в Эстонию по квоте беженцев постоянную работу смогли найти немногие — главным образом в сфере общепита. С другими профессиями ситуация хуже. У латвийского бизнесмена Мартиньша Коссовичса, совладельца сети салонов оптики, назревает конфликт с Центром государственного языка. Он один из немногих жителей Латвии, кто изъявил желание взять на работу беженца. После долгих поисков нашелся кандидат — бывший студент медицинского факультета из Эритреи Филман.
Сейчас он живет в государственном центре «Муцениеки», учит латышский язык и уже вполне способен объясняться, однако этих знаний по-прежнему недостаточно. Согласно латвийским законам, получить работу можно только после того, как пройден тест на знание государственного языка. Для каждой профессии есть свой языковой минимум, и даже такие должности, как дворник или грузчик, не исключение. Куда больше требований закон предъявляет к занятым в сфере здравоохранения, где и собирался работать Филман вместо того, чтобы получать бюджетные деньги за безделье.
Поэтому беженцы в большинстве своем предпочитают сидеть на пособии и отчаянно завидуют соплеменникам, которым повезло распределиться в страны Западной Европы: там беженцам выплачивают значительно большее содержание.
По словам соцработника Агнес Нурме, у взрослых мигрантов, которые должны как можно скорее выучить язык и начать работать, часто возникают проблемы с документами — их оформление сильно затягивается. Те семьи, с которыми она работала, выдержали лишь месяц, почти все уехали в Германию, как только представилась возможность.
Избирательная интеграция
Латвия два с половиной года назад обещала Брюсселю разместить у себя 531 беженца. На сегодняшний день в стране успели побывать две трети от этого количества. Именно побывать, потому что большинство уже покинули страну. Символическим крестом на идее европейского гостеприимства стало закрытие рижского центра приема ищущих убежища, созданного за полтора года до этого. Главной задачей этого центра было оказание социальной помощи беженцам, решение их жилищных проблем и вопросов интеграции, но он с ней явно не справился.
Минувшим летом депутат столичного самоуправления Вилнис Кирсис потребовал, чтобы мэр Риги Нил Ушаков ликвидировал это учреждение, поскольку на его содержание и зарплаты сотрудников тратится несколько десятков тысяч евро из бюджета столицы, а ощутимых результатов работы центра нет.
«Наметилась такая тенденция, что после получения статуса беженца и оформления удостоверений личности перемещенные лица покидают Латвию», — признает глава латвийского МВД Рихард Козловскис. В министерстве подтверждают, что почти все беженцы покинули Латвию в поисках лучшей жизни, в стране их осталось всего несколько человек. Госсекретарь МВД Дмитрий Трофимов пояснил, что государство не может запретить беженцам уезжать, но были два случая, когда Латвия получала от стран-участниц ЕС просьбы принять людей обратно.
По словам директора Фонда общественной интеграции Айи Бауэре, у людей нет мотивации оставаться в Латвии: с работой сложно, требуется знание языка. Минувшей осенью латвийское МВД представило правительству доклад, в котором, в частности, говорилось, что беженцы, размещенные в лагерях на юге Европы отказываются ехать в Латвию. Они предпочитают терпеть бытовую неустроенность в надежде попасть в Германию.
Определенные группы латвийских граждан такому положению дел только рады. Члены национал-радикальной организации Tēvijas sargi («Стражи Отечества») минувшей осенью совершили «ознакомительную прогулку» в поселок Муцениеки под Ригой, где находится центр временного размещения беженцев. Заявленная цель прогулки — продемонстрировать обитателям центра, кто в доме хозяин. Позже радикалы разместили в соцсетях снимки, на которых они в черных куртках позируют у стен здания центра. «Прогулка у Муцениеки. Наш посыл хорошо оценили — как окружающие, так и находившиеся в самом здании, в том числе персонал, с которым был проведен небольшой разговор о наших действиях», — похвалялись «Стражи Отечества».
Однако в Латвии есть и пример успешной интеграции. Один выходец с Ближнего Востока не только идеально вписался в местное общество, но и делает политическую карьеру. Хосам Абу Мери — депутат Сейма, глава парламентской фракции влиятельной партии «Единство». В последнее время его имя на слуху в связи с заявлениями в поддержку окончательного изгнания русского языка из школ для нацменьшинств. «Наконец-то мы положим конец последствиям оккупации. Мы хотим, чтобы образование было только на латышском языке, хотим, чтобы весь латвийский народ жил под одним флагом», — заявляет Абу Мери.
Абу Мери — араб ливанского происхождения, в Латвии живет с 1993 года. По профессии он врач-гастроэнтеролог, одно время был женат на бывшем министре обороны, экс-главе МВД Латвии Линде Мурниеце, что облегчило ему внедрение в местную политическую тусовку. Сейчас в Латвии Абу Мери приводят в качестве идеального примера интеграции.
На Запад
Соцработник каунасского муниципалитета Эгле Рушинскайте жалуется, что литовцы не соглашаются сдавать свое жилье мусульманам даже за хорошую цену и вообще предпочитают держаться подальше от представителей незнакомой культуры. Возникли и другие проблемы: многим беженцам не удается выучить даже основы государственного языка, зато некоторые сирийцы и иракцы неплохо говорят на русском, что становится дополнительным раздражающим фактором.
Взаимодействие культур не всегда происходит мирно. Чаще всего в полицейские сводки попадает городок Рукла, где расположен центр приема беженцев. В 2016 году местные подростки закидали двух сирийских сверстников камнями. В другой раз школьники пытались сорвать с головы мигрантки хиджаб. Глава местного самоуправления Гинтас Ясюленис заявил, что нападения провоцирует слишком большое для маленького города количество беженцев. Мэр подчеркнул, что если иностранцы собираются интегрироваться в общество, им придется принять литовскую культуру.
Очередной инцидент в том же 2016-м едва не перерос в массовые беспорядки. Местная молодежь напала на двух женщин из миграционного центра, которые шли по улице с маленьким ребенком. Литовцы преградили им путь, хватали за одежду и даже сломали одной из них очки. Заплаканные и напуганные, они вернулись в центр, их мужчины пришли в ярость и собирались отправиться на поиски обидчиков, но им помешала полиция. Виновных не нашли, хотя в Руклу отправили более десяти экипажей полиции и службы общественной безопасности. Но мигрантам, оказавшимся в меньшинстве, ничего не оставалось кроме как успокоиться.
На этом фоне вполне закономерным стало бегство из центра в Рукле 35 мигрантов. Они тайком покинули страну на двух арендованных микроавтобусах и направились в сторону Германии. Беглецов остановили для проверки на литовско-польской границе, но вскоре пропустили, поскольку документы у них были в порядке, включая шенгенские визы, позволяющие путешествовать по всему ЕС. Комментируя этот инцидент, замминистра внутренних дел Юстас Панкаускас заявил, что искать и преследовать сбежавших никто не будет.
