Знаменитое обещание, данное госсекретарем США Джеймсом Бейкером на встрече с лидером СССР Михаилом Горбачевым, в том, что НАТО не продвинется «на восток ни на пядь», не было единственным в своем роде; в процессе объединения Германии с 1990 по 1991 гг. со стороны западных лидеров в адрес Горбачева и других советских официальных лиц поступила целая серия гарантий, касающихся вопросов безопасности Советского Союза. Об этом свидетельствуют рассекреченные американские, советские, немецкие, британские и французские документы, опубликованные Архивом национальной безопасности при университете имени Джорджа Вашингтона.
Из этих документов следует, что в период с начала 1990 г. и на протяжении всего 1991 г. очень многие государственные лидеры поднимали вопрос членства стран Центральной и Восточной Европы в НАТО и последовательно высказывались против, что дискуссии по поводу НАТО в русле объединения Германии, имевшие место в 1990 г., вовсе не были привязаны исключительно к вопросу статуса восточногерманской территории, и что поступившие затем от СССР (а впоследствии – России) претензии относительно введения их в заблуждение со стороны НАТО, были задокументированы в то время письменно в должностных записках и стенограммах телефонных переговоров на самом высоком уровне.
Эти документы подкрепляют критические слова бывшего директора ЦРУ Роберта Гейтса о том, продвижение идеи расширения НАТО на Восток в 1990-е гг. происходило «в то время как Горбачева и других убедили, что этого не произойдет».
Ключевое слово здесь – и это подтверждают документы – «убедили».
Ранее в декабре 1989 г. во время саммита на Мальте президент Джордж Буш-старший заверил Горбачева, что США не намерены искать выгоды («я не стал, когда мне предлагали, танцевать на Берлинской стене») от революций в Восточной Европе в ущерб советским интересам; но на тот момент ни Буш, ни Горбачев (и, если на то пошло, ни канцлер ФРГ Гельмут Коль) не предполагали, что ГДР прекратит существование, и не могли предвидеть, какими темпами будет проходить объединение.
Первые недвусмысленные заверения от западных лидеров по поводу НАТО поступили 31 января 1990 г., когда глава МИД ФРГ Ганс-Дитрих Геншер, публично выступив в баварском городе Тутцинге, фактически назначил за объединение Германии начальную цену. Посольство США в Бонне (см. Документ) передало в Вашингтон слова Геншера – о том, что «изменения в Восточной Европе и объединение Германии не должны наносить ущерб советским интересам безопасности».
В связи с этим НАТО должно оставить идею «территориального расширения в восточном направлении, т.е. в направлении границ СССР». В телеграмме из Бонна также содержалось предложение Геншера, даже в обстоятельствах членства объединенной Германии в НАТО, не включать в натовские военные структуры восточногерманскую территорию.
Именно эта идея – наделить восточногерманскую территорию особым статусом – была зафиксирована в заключительном договоре об объединении Германии, подписанном 12 сентября 1990 г. на уровне глав внешнеполитических ведомств в формате «два плюс четыре» (см. Документ).
Идея, упомянутая выше (о неприближении к «границам СССР»), зафиксирована не в договорах, но в многочисленных записках о беседах между СССР и высокопоставленными западными партнерами по переговорам (ими были Геншер, Коль, Бейкер, Гейтс, Буш, Миттеран, Тэтчер, Мейджор, Вернер и другие); эти партнеры на протяжении всего 1990 г. и частично 1991 г. давали гарантии соблюдения советских интересов и включения СССР в структуры европейской безопасности. Упомянутые два вопроса рассматривались как связанные, но при этом разделялись. Впоследствии при анализе событий иногда их подавали как один вопрос, и утверждалось, будто речь шла не обо всей Европе, но из приводимых ниже документов видно, что как раз обо всей.
«Тутцингский тезис» в последующие 10 дней 1990 года стал предметом множества дипломатических дискуссий, имевших в итоге огромное значение; их венчала состоявшаяся 10 февраля важнейшая встреча в Москве между Колем и Горбачевым, на которой лидер ФРГ заручился принципиальным согласием СССР на объединение Германии в рамках НАТО при условии нерасширения НАТО на Восток. Гораздо больше времени СССР потребовалось потом, чтобы выработать позицию внутри страны (и принять финансовую помощь от ФРГ).
«Тутцингский тезис» в последующие 10 дней 1990 года стал предметом множества дипломатических дискуссий, имевших в итоге огромное значение.
Наконец, в сентябре 1990 г. договор был официально подписан. В материалах бесед, предшествовавших заверениям Коля, обнаруживаются дискуссии по вопросам расширения НАТО, стран Центральной и Восточной Европы и, наконец, путей воздействия на Советский Союз с целью добиться от него согласия на объединение Германии. Например, 6 февраля 1990 г., когда Геншер встречался с главой британского МИДа Дугласом Хердом, британские стенографисты зафиксировали следующие слова немецкого министра:
«Русские должны иметь гарантии того, что, если, например, руководство Польши в какой-то момент выйдет из Варшавского договора, то уже на следующий день Польша не вступит в НАТО» (см. Документ).
Бейкер, также встретившись с Геншером накануне переговоров с СССР, уже 9 февраля 1990 г. при встрече с министром иностранных дел Эдуардом Шеварднадзе слово в слово повторил формулировку Геншера (см. Документ) – и что еще важнее, он повторил ее еще и лично Горбачеву.
В ходе встречи 9 февраля 1990 г. формулировку «ни пяди на восток» Бейкер воспроизвел перед Горбачевым не единожды, но трижды. Он согласился с прозвучавшим в ответ на гарантии утверждением Горбачева о том, что «расширение НАТО недопустимо»; он заверил Горбачева в том, что «ни президент, ни я не намерены извлекать односторонней выгоды из текущих процессов» и американцам понятно, что «не только Советскому Союзу, но и другим странам нужны гарантии того, что если США в рамках НАТО сохраняют присутствие в Германии, то нынешняя военная юрисдикция Альянса не продвинется на восток ни на пядь» (см. Документ).
После этого Бейкер написал Гельмуту Колю, намеревавшемуся на следующий день встретиться с советским лидером, письмо с очень схожими формулировками. «И тогда я задал ему [Горбачеву] вопрос, -- сообщал Бейкер, -- предпочли бы вы увидеть единую Германию вне НАТО, независимую, без присутствия американских войск или же Германию, с НАТО связанную, но при гарантиях, что юрисдикция НАТО не сдвинется ни на пядь на восток от нынешних границ? Он ответил, что советское руководство должно серьезно взвесить все эти варианты […]. И добавил потом: «Разумеется, любое расширение зоны НАТО было бы неприемлемо».
В скобках Бейкер, специально для Коля, добавляет: «Видимо, подразумевается, что НАТО в своих нынешних границах – приемлемо» (см. Документ).
Канцлер ФРГ, которого информировал американский госсекретарь, прекрасно осознавал, какой аспект является для СССР ключевым, и 10 февраля 1990 г. заверил Горбачева: «Считаем, что НАТО не должно расширять сферу своей деятельности» (см. Документ).
После той встречи Коль едва мог сдержать восторг от полученного от Горбачева принципиального согласия на объединение Германии, а в соответствии с Хельсинкским постулатом, предусматривающим за государствами право выбирать союз по своей воле, Германия могла бы выбрать НАТО. Коль в своих мемуарах описывает, как всю ночь гулял по Москве – хотя и понимал, что за решение придется заплатить определенную цену.
Геншера, Коля и Бейкера поддержали министры иностранных дел всех западных стран. Следом, 11 апреля 1990 г. прибыл глава МИД Великобритании Дуглас Херд. На тот момент восточные немцы уже большинством голосом поддержали введение немецкой марки и быстрое объединение, а 18 марта Коль одержал блестящую победу на выборах, удивив практически всех наблюдателей. Доводы Коля (которые он впервые привел Бушу 3 декабря 1989 г.) о том, что падение ГДР откроет массу возможностей, что ему фактически приходится догонять уже уходящий поезд, чтобы заскочить в его локомотив, что он нуждается в поддержке США, что объединение может произойти раньше, чем все ожидают, – все эти доводы в итоге оправдались.
Уже в июле должен был вступить в силу Валютный союз, и продолжали поступать заверения в безопасности. Херд, встретившись 11 апреля 1990 г. в Москве с Горбачевым, придал еще больший вес посланиям Бейкера, Геншера и Коля, заявив, что Великобритания отчетливо «признает, насколько важно не предпринимать действий, которые могли бы нанести ущерб интересам и достоинству советского государства» (см. Документ).
О чем в то время говорили Горбачеву западные лидеры, красноречивее всего свидетельствует разговор Бейкера с Шеварднадзе 4 мая 1990 г., известный в собственном пересказе Бейкера президенту Бушу:
«Я апеллировал к Вашим словам и к признаваемой нами необходимости реорганизовать НАТО в политическом и военном смысле, а также развивать Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, пытаясь таким образом убедить Шеварднадзе в том, что в данном процессе не будет ни победителей, ни побежденных. Наоборот, в его результате появится новая легитимная европейская структура – по своему характеру не разобщающая, а объединяющая». (см. Документ)
То же самое Бейкер повторил непосредственно Горбачеву еще раз 18 мая 1990 года на встрече в Москве, разложив перед советским лидером 9 преимуществ, среди которых были реформа НАТО, усиление европейских структур, безъядерный статус Германии, учет советских интересов. Вот как Бейкер начал свое послание:
«Перед тем, как я скажу несколько слов по германскому вопросу, мне бы хотелось подчеркнуть, что наша политика не нацелена на разобщение Восточной Европы и СССР. Такая политика имела место в прошлом. Сегодня же мы заинтересованы в построении стабильной Европы и в том, чтобы осуществить это вместе с вами» (см. Документ).
Французский лидер Франсуа Миттеран, напротив, имел отличное от американцев мнение: об этом свидетельствует фраза, сказанная им Горбачеву в Москве 25 мая 1990 г., о том, что он «лично за постепенное свертывание военных блоков»; однако Миттеран продолжил серию заверений, заявив, что Запад должен «создать безопасные условия для вас, а равно и позаботиться о безопасности Европы в целом» (см. Документ).
Миттеран тут же написал об этом разговоре с советским лидером письмо Бушу, начинающееся словами «дорогой Джордж» («cher George»), где заявил, что «нам, конечно же, не стоит отказываться от дачи гарантий, на которые он в полной мере рассчитывает исходя из вопросов безопасности своей страны» (см. Документ)
На вашингтонском саммите 31 мая 1990 г. Буш изо всех сил пытался убедить Горбачева в том, что Германия, будучи в НАТО, угрожать Советскому Союзу не будет (см. Документ).
«Поверьте, подталкиваем Германию к объединению вовсе не мы, и не мы задаем темпы этому процессу. И, конечно же, у нас даже в мыслях нет намерений каким-то образом причинить вред Советскому Союзу. Поэтому, высказываясь в пользу объединения Германии в рамках НАТО, мы никоим образом не игнорируем более широкий формат СБСЕ, принимая во внимание традиционные экономические связи между двумя немецкими государствами. Такая модель, с нашей точки зрения, отвечает и советским интересам тоже».
В разговор включилась и «железная леди»: после вашингтонского саммита она встретилась с Горбачевым в Лондоне 8 июня 1990 г. Тэтчер предвидела шаги, которые, не без ее поддержки, впоследствии приняли американцы: в начале июля на конференции стран НАТО было решено поддержать Горбачева, изложив ему план преобразования НАТО в союз менее грозный в военном плане и больше политический. Горбачеву Тэтчер сказала:
«Мы должны найти способ уверить СССР в том, что его безопасность гарантирована… Базой для этого могло бы послужить СБСЕ, поскольку это еще и площадка, на которой Советский Союз был полностью вовлечен в обсуждение будущего Европы» (см. Документ).
Лондонская декларация НАТО от 5 июля 1990 г. имела, согласно большинству оценок, положительное действие на принятие решения Москвой. Горбачев получил оружие, которым смог дать отпор жесткой партийной оппозиции на проходившем в то время съезде. Некоторые историки утверждают, что помощникам Шеварднадзе был заранее роздан сигнальный экземпляр этого документа; другие склоняются к версии, что текст декларации эти помощники взяли прямо с телеграфной ленты и заручились согласием съезда прежде, чем военные или консерваторы объявят этот документ частью западной пропаганды.
Как говорил Коль Горбачеву 15 июля 1990 г., в процессе выработки финального соглашения по объединению Германии, «мы знаем, что ждет НАТО в будущем – полагаю, вам это тоже известно»; канцлер имел в виду Лондонскую декларацию (см. Документ).
В телефонном разговоре с Горбачевым 17 июля Буш стремился закрепить успех переговоров Коля и Горбачева, а также идейный посыл Лондонской декларации.
«Мы пытались принять во внимание озабоченность, высказанную Вами мне и другим, – пояснял Буш, – и поступили следующим образом: приняли совместную декларацию о прекращении агрессии; пригласили Вас приехать в НАТО; договорились о том, чтобы открыть НАТО для регулярных дипломатических контактов с Вашим правительством и правительствами восточноевропейских стран; предложили гарантии, касающиеся будущих масштабов вооруженных сил объединенной Германии – насколько мне известно, этот вопрос обсуждался Вами с Гельмутом Колем. Мы также фундаментально изменили свой военный подход к неядерным и ядерным силам. Мы выдвинули идею расширения и укрепления СБСЕ за счет новых институтов, в которых СССР мог бы принять участие и стать частью новой Европы» (см. Документ).
Из документов ясно, что Горбачев согласился на объединение Германии в рамках НАТО, лишь получив целый ряд заверений, а также в силу собственной убежденности в том, что будущее Советского Союза зависит от интеграции в Европу, в деле которой решающим фактором выступала Германия.
Горбачев и большинство его союзников были убеждены, что еще возможно построить общеевропейский дом, и это строительство наряду с перестройкой в НАТО приведет к укреплению объединяющих тенденций и интеграции на европейском пространстве, а кроме того, в раскладе, который образуется после холодной войны, будут учтены интересы СССР в сфере безопасности. Предполагалось также, что союз с Германией не только переживет холодную войну, но и позволит полностью переосмыслить наследие Второй мировой.
Однако внутри правительства Соединенных Штатов продолжалась иная дискуссия – об отношениях НАТО и Восточной Европы. Мнения ее участников разнились, однако 25 октября 1990 г. поступило предложение от Пентагона по вопросу членства в НАТО восточноевропейских государств – «оставить дверь открытой» (см. Документ).
Мнение Госдепартамента состояло в том, что вопрос расширения НАТО сейчас на повестке дня не стоит, поскольку создание «антисоветской коалиции», которая простиралась бы до границ СССР, не отвечает интересам Соединенных Штатов, не в последнюю очередь потому, что такой шаг мог бы отрицательно сказаться на наметившихся внутри СССР позитивных тенденциях (см. Документ). Администрация Буша занимала вторую позицию, и Советский Союз услышал именно ее.
Как следует из дневника британского посла в Москве, лишь в марте 1991 с личными заверениями к Горбачеву обратился премьер-министр Великобритании Джон Мейджор: «Об укреплении НАТО мы не говорим».
Впоследствии, когда министр обороны СССР маршал Дмитрий Язов поинтересовался у Мейджора по поводу желания восточноевропейских лидеров вступить в НАТО, глава Великобритании ответил: «Ничего подобного не случится» (см. Документ).
Когда в штаб-квартиру НАТО в Брюсселе приехала делегация депутатов Верховного Совета СССР, ее принял генсек НАТО Манфред Вернер. Вернер сообщил русским следующее: «Мы не допустим […] изоляции СССР от европейского сообщества». В соответствии с советской записью этой беседы, «Вернер подчеркнул, что Совет НАТО и он лично против расширения (эту точку зрения поддерживают 13 из 16 членов НАТО)» (см. Документ).
Так, Горбачев вплоть до распада Советского Союза хранил убеждение, что Запад не угрожает его безопасности и не собирается расширять НАТО.
Случилось нечто совсем иное: в декабре 1991 г. Россия (в лице Бориса Ельцина и его главного советника Геннадия Бурбулиса), по согласованию с бывшими партийными боссами из советских республик, в особенности Украины, осуществила роспуск Советского Союза. Холодная война прекратилась задолго до этого момента; Америка даже попыталась сохранить Союз (см. речь Буша от июля 1991 г., известную как «котлета по-киевски»).
Расширение НАТО произойдет, хотя и годы спустя, и тогда вновь разгорятся те же споры, и президент России Борис Ельцин тогда заручится новыми расширенными гарантиями.
