Серьезным недостатком политического взаимодействия между ЕС и Россией является невозможность до конца ответить на вопрос, насколько адекватно воспринимает Евросоюз проект евразийской интеграции. Следствием этого стало конструирование, особенно в экспертно-политических кругах стран Восточной Европы, новых концепций «сдерживания» России, к инструментарию которых часто относится и программа «Восточного партнерства». Между тем, территория восточного приграничья Европейского союза содержит в себе серьезный потенциал для того, чтобы стать площадкой сотрудничества между Москвой и Брюсселем.
С началом функционирования Таможенного союза и Единого экономического пространства стало понятно, что Москве удается создать действительно новое ядро интеграционного союза, преодолевающее инерцию «бракоразводных» отношений первого десятилетия СНГ. Однако в результате этого процесса и без того непростые отношения России и Евросоюза, инициировавшего в 2008 г. проект «Восточного партнерства», обогатились еще одним трудным вопросом взаимодействия - как мы будем работать на пространстве бывшего Советского Союза, учитывая, что там появились российские и европейские структурно оформившиеся поля притяжения и взаимной коммуникации?
Существующая ситуация в отношениях с Евросоюзом не предвещает позитивного прорыва. Камень преткновения в переговорах – расхождение позиций по вопросам двусторонней торговли и инвестиций. Если данную тему не закроют в течении этого года, то, возможно, с 2015 года Европейская комиссия кроме России будет вести этот диалог еще и с Евразийской комиссией. Пока данная структура развивается как бы внутри себя – снимает различные трения в торговле и наращивает новые линии интеграции, связанные с промышленной политикой. Вопрос потенциального расширения ЕАС стоит в повестке, но двери не будут открыты всем. Похожая ситуация в ЕС - потенциал расширения почти исчерпан.
Много критики справедливо высказано в отношении дефицита современных евразийских идеологических построений (вопросы общих ценностей и идеалов). Москва действительно на распутье и не стремится педалировать этот вопрос: Кремль исходит из ценностей интеграции, лежащих в материально-прагматической плоскости. Касательно больших политических или геополитических идей, этот блок вопросов разумно обходят стороной, понимая, что до тех пор, пока не родится органичная конструкция, искусственная нарочитость пропаганды способна принести больше неприятностей.
Европа в похожем положении - неспособность органов Евросоюза ясно сформулировать понятие европейской идентичности 2010-х годов, а затем и встать на защиту ценностей европейской цивилизации только усилила идейный вакуум.
Российские власти смотрят на постсоветское пространство как на ресурс геополитического развития России путем совместной модернизации. Часть элиты Евросоюза смотрит на этот регион с теми же мыслями. При этом нет четкого понимания, по каким вопросам мы можем наладить сотрудничество. Мера доминирования идеологии над прагматикой в наших отношениях очень велика.
Рассмотрим российскую часть этой проблемы. Практически всю историю постсоветской России в Москве спорят - идём ли мы в сторону Европы или строим отдельный лагерь. Единого ответа нет, часть элиты склоняется к тому, что это возможно, другая же настаивает на том, что мы создаём нечто отдельное от Европы. В этом и кроётся трудность во взаимодействии по вопросам постсоветского партнёрства.
Ряд линий нашего сотрудничества указывает, что мы все же двигаемся навстречу друг другу. К примеру, каждый участник «Восточного партнерства» ведет собственные переговоры об облегчении и последующей отмене визового режима. Россия также участвует в этом ралли и в некоторых аспектах даже более успешно. Так, во время встречи 12 мая в Варшаве с главой российского МИД Сергеем Лавровым главы внешнеполитических ведомств Польши и Германии Радослав Сикорский и Гидо Вестервелле поддержали безвизовый режим с РФ. Вполне реально, что возникнет ситуация, когда россияне получат более предпочтительный шенгенский режим, чем граждане ряда участников «Восточного партнерства», например, из региона Южного Кавказа. При этом Россия имеет свободный безвизовый режим со всеми участниками этой программы, за исключением Грузии. Но и более того, пока Европа 27-ми движется к созданию с этой группой государств общего рынка, включающего свободное движение товаров, капиталов, услуг и рабочей силы, подобный режим практически создан внутри рамки структур евразийской интеграции.
В этих условиях представляется возможным создание экспертным сообществом в качестве эксперимента сценария потенциального взаимодействия на постсоветском пространстве России как лидера ЕАС с одной стороны и ЕС как партнерского союза с другой в виде специальной программы или суммы таких программ.
Важно, чтобы такая инициатива исходила от исторического европейского партнера России, например, Финляндии. Если сравнить, на какие цели направляются средства европейской и российской политики, то по ряду секторов мы полностью совпадаем – сфера гуманитарного и межкультурного взаимодействия. Некоторые направления взаимодействия могут быть удачно интегрированы на практике, но имеют массу политических блоков. Например, сотрудничество по линии транспорта и энергетики. В рамках Инвестиционного фонда соседства (NIF) существует программа финансирования ключевых инфраструктурных проектов в области транспорта, энергетики, охраны окружающей среды и социальной инфраструктуры. В этом году на нее выделено 200 млн евро. В рамках бюджета Союзного государства Россия-Беларусь есть несколько программ, связанных с развитием альтернативной энергетики и экологических чистого автотранспорта. Беларусь также входит в шестерку «Восточного партнерства».
Словом, существует ряд областей, где Москва и Брюссель могли бы выступать партнерами, спонсорами одного пула программ. Бизнес, кстати, давно почувствовал этот ресурс.
Достаточно посмотреть на крупнейшие глобальные компании на постсоветском пространстве: сначала они разрабатывают рынок в России, затем открывают свой филиал в столицах постсоветских республик, продвигая свои товары или услуги через российские рынки и российские бизнес-коммуникации на постсоветском пространстве.
Спрашивается – способны ли политики не делить проекты развития на московские и брюссельские, а попробовать поработать вместе, как, например, в области освоения космоса?
Евразийская и европейская группа государств могут оказаться в будущем частями одного целого. Длительная работа в этом направлении должна быть проделана с двух сторон. Но нынешней Европе принять и понять свою евразийскую половину будет труднее, чем Евразии доказать соседям свою «европейскость».
