В Брюсселе 24 ноября пройдет очередной саммит «Восточного партнерства». В саммите примут участие представители ЕС и шести постсоветских стран: Азербайджана, Армении, Беларуси, Грузии, Молдовы и Украины. О значении этого проекта и его перспективах аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал доцент кафедры международных отношений Белорусского государственного университета Александр ТИХОМИРОВ:
— Г‑н Тихомиров, расскажите о программе «Восточное партнерство». Каковы цели этой инициативы? В чём заключаются мотивы участия в программе постсоветских стран?
— Проект «Восточное партнерство» возник по инициативе Польши и Швеции в 2008 году. Была провозглашена его цель: сближение Европейского союза с государствами-соседями на востоке. Есть четыре платформы, которые предполагают, что сближение будет проходить по линии гражданского общества, экономики, охраны окружающей среды и в области межцивилизационных гуманитарных контактов.
В свое время этот проект был интересен. Европейский союз пытался найти способ воздействия на соседние странны, которые входили в состав СНГ. Этим странам был предложен некий вариант взаимодействия без возможности предоставления полноценного членства в ЕС.
В 2009 году на учредительном саммите в Праге были определены основы сотрудничества Европейского союза с восточными соседями. С этого момента «Восточное партнерство» было запущено как проект всего ЕС, а не отдельных его государств.
— С Вашей точки зрения, выполняет ли данный формат сегодня поставленные цели?
— Инициаторами «Восточного партнерства» были поляки. В нынешних условиях даже они понимают, что данный проект сегодня не отвечает, во-первых, потребностям Европейского союза, а во-вторых, потребностям государств, которые стремятся взаимодействовать с ЕС. Ведутся разговоры о том, что нужно найти новый формат, однако непонятно, какой именно. И пока Европейский союз не может ответить на этот вопрос.
На днях состоялось заседание Европарламента, где была принята резолюция и появилась идея «Восточного партнерства +». Этот проект предполагает, что Европейский союз будет более тесно общаться с теми государствами, которые ставят целью достичь ассоциации с ЕС и по возможности вступить в него в обозримом будущем. Речь идет об Украине, Молдове и Грузии.
— Какова тогда роль участия в данном формате стран, которые не стремятся в ЕС, в частности Беларуси? Получается, что она выпадает из «Восточного партнерства +»?
— Подобный вопрос возникает не только по поводу Беларуси, но и в отношении Азербайджана. С Арменией есть нюансы. Армянское правительство заявляет сейчас, что хочет подписать соглашение о партнерстве и сотрудничестве с Европейским союзом и углубить контакты. Азербайджан проводит политику неприсоединения ни к каким блокам. А Беларусь участвует в проекте Евразийского экономического союза (ЕАЭС), и для нее это направление является приоритетным. Беларусь предполагает выстраивать отношения с Европейским союзом, исходя из своей ориентации на Евразийский союз.
В 2011 году в Беларуси была официально провозглашена идея о сопряжении двух интеграций. Стране выгодно, чтобы Европейский союз активно взаимодействовал с ЕАЭС. В этом случае Беларусь займет положение «между двумя союзами».
— Вокруг приближающегося саммита ведется много дискуссий. Стоит ли ожидать презентации новых проектов, важных заявлений? Какова повестка саммита «Восточного партнерства» в Брюсселе?
— По моему мнению, новые проекты на саммите обсуждаться не будут. Главный вопрос стоит иначе: как выйти из той ситуации, которая сложилась ныне в рамках «Восточного партнерства», когда одни государства хотят ассоциации с Европейским союзом, а другие не хотят.
Белорусская сторона четко заявила, что не стремится к подписанию Соглашения об ассоциации. Беларусь хочет иметь нормальное соглашение с ЕС о неких основах взаимоотношений, о характере диалога между Брюсселем и Минском, а также реализовывать конкретные проекты в области экономики и энергетики.
Беларусь не заинтересована в предложениях о том, чтобы выстраивать диалог на условиях принятия белорусской стороной ценностей и стандартов ЕС. С точки зрения белорусской дипломатии, взаимодействие должно быть равноправным и учитывать специфику Беларуси. Только на таких условиях оно возможно.
С учетом резолюции Европарламента и идеи о «Восточном партнерстве +» можно предположить, что на саммите в Брюсселе основное внимание будет уделено выстраиванию отношений Европейского союза с теми странами, которые стремятся в него попасть. А с остальными будут обсуждать, как сопрячь это стремление с тем, что другие страны в ЕС не хотят и отдают предпочтение иным проектам.
— Председатель Европейского совета Дональд Туск на прошлой неделе отправил президенту Беларуси Александру Лукашенко официальное приглашение на саммит в Брюсселе. На Вильнюсском саммите, на котором Янукович не одобрил ассоциацию Украины с ЕС, Лукашенко не присутствовал; не присутствовал он и на Рижском саммите 2015 года. Можно ли ожидать, что президент Беларуси приедет в Брюссель?
— Здесь есть определенная интрига, которая до сих пор не разрешена: кто поедет на этот саммит, сам президент, которому направлено приглашение, или кто-то другой. Ранее, в том же 2013 году, возможность участия президента Беларуси в саммите не исключалась. Но в Вильнюс, как и на учредительный саммит в Праге в 2009 году, были отправлены другие люди. На саммите в Риге в 2015 году белорусскую сторону представлял министр иностранных дел Владимир Макей.
Президент Беларуси примет то решение, которое сочтет нужным принять. Исходя из того, как сейчас складываются отношения Беларуси с Европейским союзом, визит возможен. Но сможет ли этот визит повлиять на какие-то решения по Беларуси — этот вопрос остается открытым.
Установка белорусской стороны неизменна: Беларусь предлагает ЕС прагматичное и равноправное сотрудничество без намерения получить членство. Данная точка зрения останется такой же вне зависимости от того, кто будет представлять Беларусь на саммите.
Также представительство Беларуси на саммите в Брюсселе не изменит позицию Евросоюза, который сделал свой выбор. Хотя ЕС официально направил приглашение президенту Лукашенко, вопрос о том, насколько представители Евросоюза готовы говорить с ним на языке прагматизма, остается открытым.
— На предыдущих саммитах «Восточного партнерства» постсоветские страны представляли либо президенты, либо премьер-министры. Беларусь же в последние годы неизменно посылает министра иностранных дел. Статус представителя Беларуси говорит о том, что у официального Минска есть особое отношение к «Восточному партнерству»?
— Этот статус говорит о том, что Беларусь готова к прагматичному диалогу, но интеграция в ЕС для нее приоритетом не является. Это показывает то место, которое Европейский союз занимает во внешней политике Республики Беларусь, в отличие от Евразийского экономического союза. На мероприятиях ЕАЭС обычно присутствуют руководители государств объединения. Хотя всякое бывало. Но от этого ничего не менялось в подходах, и взаимодействие продолжалось.
— Активно муссируется вопрос о попытке Польши посредством «Восточного партнерства» как-то влиять на политику Беларуси. Какое место во взаимоотношениях Беларуси и Польши занимает «Восточное партнерство»? Можем ли мы говорить, что этот проект в первую очередь отражает интересы Польши?
— Я бы сказал, что этот проект отражал интересы Польши на том этапе, когда она его запускала. Нынешняя Польша в глазах ЕС не настолько значима. В ЕС принимаются решения о введении санкций в отношении Польши за ту внутреннюю политику, которую она проводит. Польско-германские отношения стали напряженными из-за подхода Польши к США, к европейским интеграционным процессам.
В нынешних условиях Польша больше не является основным бенефициаром идеи «Восточного партнерства». Поляки пытаются предложить что-то новое, например «Инициативу трех морей».
Политика, которую сейчас проводит Польша, в том числе по отношению к соседям, не слишком успешная: ни по отношению к Беларуси, ни по отношению к Украине, ни даже по отношению к Литве. Взять хотя бы недавние демонстрации с лозунгами о том, что Львов и Вильно — это польские города. В Польше сейчас есть установка на жесткий национализм, который не учитывает интересы восточных соседей.
Однако отказываться от идей «Восточного партнерства» жалко. Поскольку Польша позиционировала себя как страна, которой это интересно, она и дальше будет делать вид, что каким-то образом влияет на восточную политику ЕС. Нынешним бенефициаром этих отношений выступает Германия, не Польша. У Германии больше возможностей влияния. Судьба «Восточного партнерства» во многом зависит от германской политики.
— В чём интерес Германии?
— Это бизнес-интересы и вопрос влияния. После выхода Великобритании и возникновения проблем во Франции Германия остается единственным связующим звеном всего Европейского союза. Конечно, у нее тоже есть внутренние проблемы, например формирование правительства после парламентских выборов. Тем не менее возможность влиять на политику Европейского союза у Германии есть, и она не скрывает, что в таком влиянии заинтересована.
Немецкая политика по отношению к восточным соседям двойственна. Часть германского истеблишмента хочет, чтобы «Восточное партнерство» не противопоставлялось России; политики, которые напрямую не связаны с экономикой, хотят, чтобы противопоставлялось.
Польский план заключается в противопоставлении «Восточного партнерства» России. Польша рассчитывает или рассчитывала раньше с помощью этого формата повысить свою значимость в ЕС. Однако это не очень продуктивная позиция, которая, скорее всего, не реализуется.
— Вы упомянули о проекте «Междуморья» от Балтийского до Черного моря. На Ваш взгляд, насколько сегодня жизнеспособна эта идея? Обсуждается ли она в польском обществе?
— В польском обществе эта идея очень активно обсуждается и продвигается. Единственное, что это раньше говорили «до Черного моря». В нынешних условиях эта инициатива звучит так: «от Балтийского моря до Адриатического». Польша старается вовлечь в проект соседей, которые входят в Европейский союз или стремятся в него войти.
Если получится с Украиной, то будет и «до Черного моря». Но, как я вижу по актуальной пропаганде, сегодня проект «Междуморья» рассчитан больше на то пространство, которое уже в Европейском союзе, и на Балканы.
Если бы Украина активно сближалась с Европейским союзом на условиях ЕС, если бы в стране проходили демократизация и борьба с коррупцией, то проект мог бы осуществиться и до Черного моря. Понятно, что у нынешней Украины очень большие проблемы. Пока страна настолько нестабильна, строить какие-либо планы о вовлечении ее куда-либо преждевременно. И уж точно поляки не собираются входить в Киев, как в 1920 году делал Юзеф Пилсудский (польский военный и политический деятель, который в мае 1920 года захватил Киев в ходе советско-польской войны — прим. RuBaltic.Ru).
— Можем ли мы ожидать, что соглашения об ассоциации c ЕС будут подписаны другими странами — членами «Восточного партнерства»? Может ли это быть для них первым шагом на пути вступления в Евросоюз? Речь, конечно, не о Беларуси.
— Три страны подписали соглашения об ассоциации: Украина, Молдова и Грузия. Насколько они стали ближе к вступлению в ЕС после этого подписания? Вопрос открытый.
Европейский союз сейчас недоволен результатами сближения с Украиной. Одни считают, что сближение слишком медленное, другие прямым текстом пишут, что у Украины не будет перспективы членства.
В Нидерландах народ проголосовал против Украины в ассоциации с ЕС. И правительство Нидерландов потребовало, чтобы это было учтено. И этот факт был реально учтен в документах Европейского союза.
Ассоциация на неопределенное время — вот перспектива Украины.
Перспективы интеграции Украины таковы: в решениях Европейского союза по Украине однозначно записано, что страна не будет иметь перспективы членства в ЕС в обозримом будущем, пока не произведет все необходимые изменения. Я думаю, что такая же установка будет и по Грузии, и по Молдове, несмотря на их стремление сблизиться с ЕС. Пока Европейский союз не готов принимать такие государства в свои ряды.
В Грузии и Украине население настроено проевропейски. В Молдове ситуация не столь однозначная, и у президента Додона есть разные мысли по этому поводу. Пока в Молдове не пройдут внеочередные парламентские выборы, видимо, вектор движения четко определен не будет.
— Как повлиял внешнеполитический курс Украины на евроинтеграцию, на украинско-белорусские отношения? Что в них изменилось и каковы тенденции?
— У Украины не было интереса к взаимодействию с Беларусью. Пока со стороны Украины вопрос ставится таким образом: есть поддержка в борьбе против России или нет поддержки. Если поддержки нет, значит, Беларусь становится неинтересной.
Что касается интеграции в Европейский союз, то Беларуси было бы интересно, если бы Украина интегрировалась в ЕС. Мы не против этого, но хотим, чтобы это проходило спокойно, мирно и с учетом тех пожеланий, которые ЕС озвучивает в адрес Украины. Демократизация, прозрачность и порядок в Украине Беларуси были бы выгодны, если бы она так сближалась с ЕС. Вопрос в том, что она пока имеет весьма условные успехи в этом направлении.
— Меняется ли отношение Беларуси к Украине с точки зрения взаимоотношений Порошенко и Лукашенко?
— Год не было никаких контактов на высшем уровне. В 2014 году были встречи и в начале 2015 года. Затем год общение было только на уровне министерств иностранных дел. И только в нынешнем году президенты двух стран снова встретились.
Политика Украины в нынешних условиях представляется более «заряженной» на противостояние с Россией, чем на сближение с Европейским союзом. Белорусское руководство еще в 2013 году заявило, что не рассматривает сближение Украины с ЕС как угрозу. Потому что вступление в то или иное объединение — это суверенное право Украины.
Если же Украина переходит на европейские технологические стандарты, это будет накладывать отпечаток на состояние белорусско-украинских экономических контактов. Вторая проблема — это ужесточение контроля на границах, которого следует ожидать, коль скоро Украина получила безвизовый въезд в ЕС для своих граждан. Что до остальных сфер, то я бы не сказал, что какие-то проблемы возникают.
