После провала в Вильнюсе у программы Восточного партнерства только два пути – реформироваться или быть окончательно свернутой. Часть латвийских политиков уже сейчас обсуждает возможность обновления европейской программы. Но реально ли изменить Восточное партнерство? Этот вопрос портал RuBaltic.Ru обсудил с журналистом-международником, главным редактором журнала «Россия в глобальной политике» Федором ЛУКЬЯНОВЫМ:
- Федор Александрович, относите ли Вы себя к тем экспертам, которые считают, что программа Восточного партнерства создавалась как альтернативное России политическое предложение для европейских постсоветских стран?
- Безусловно. Однако я бы не употреблял выражение «альтернативное России», так как со стороны России никто толком ничего не предлагал. Особенно в момент, когда Восточное партнерство только создавалось. Уже позже мы сформулировали четкую идею Таможенного Союза.
Восточное партнерство было задумано в качестве институциональной привязки стран с постсоветской западной или южной советской периферии к европейским институтам без каких-либо обязательств. Некоторая парадигма, в которую они вписываются, но это ничего не требует от ЕС. И появилось это после российско-грузинской войны, когда стало понятно, что принять данные страны (в частности в НАТО) не получится.
В ЕС их никто видеть и не собирался, не приглашал. А вот некая паллиативная форма - она была изобретена.
Главной целью было обеспечить такую степень привязки, чтобы это делало или невозможной, или очень сложной для России реализацию каких-либо интеграционных начинаний.
- Во время последней беседы с нашим порталом Вы говорили, что у Восточного партнерства нет перспектив. Но в Латвии – следующей хозяйке саммита ВП – все же начались дискуссии о переформатировании программы. Как Вы оцениваете эту латвийскую инициативу?
- Пожалуй, я останусь при своем мнении: Восточное партнерство как программа закончилась. Ее апофеозом и оправданием должен был стать Вильнюсский саммит с его подписанием договора об Ассоциации. Этого не случилось.
Более того, то, что сейчас происходит на Украине, в особенности в эти дни - полный распад государственного каркаса - показывает, до какой степени была безумна идея как-то пытаться интегрировать куда-то Украину.
Страна в том состоянии, которое выявилось этими событиями, в принципе не способна интегрироваться. Куда-то ее включать, это все равно, что класть в карман бомбу замедленного действия. Поэтому довольно странно говорить о каких-то дальнейших перспективах.
Как и любое бюрократическое порождение, Восточное партнерство нельзя просто так взять и закрыть. Латвия как страна-председатель будет искать какие-то способы реанимировать эту повестку. Но в реальности, думаю, что эта программа кончается.
Еще предстоит любопытный поворот, связанный с Грузией и, в особенности, Молдовой. Тут вопрос заключается в том, будет ли Россия стремиться остановить подписание Кишиневом этого документа. С одной стороны, Молдавия не так важна, как Украина, с другой - это дело принципа. А самое главное, многое будет зависеть от того, что будет происходить на Украине в ближайшие дни. В любом случае, направление под названием «Восточное партнерство» в том виде, в котором оно было задумано несколько лет назад, закончено. Не исключаю, что появится что-то другое, но пока этого нет.
- Как Вы считаете, в Брюсселе, в главных европейских столицах сейчас есть понимание, что программу Восточного партнерства нужно реформировать?
- Думаю, что есть понимание - программа не сработала в том виде, в котором она была задумана. А что с ней делать дальше, уже будет решать следующий состав Еврокомиссии и Европарламента. Выборы в эти европейские структуры пройдут в мае, будет сформирована новая ЕК и выбран председатель. От этого в будущем зависит и распределение бюджетных средств. Мне кажется, что если не будет происходить ничего экстраординарного, что сделает, скажем, Украину, центром европейского внимания, то степень приоритетности ВП будет крайне низкой. Но, возможно, события в Украине будут дальше развиваться в тех формах, которые мы сейчас наблюдаем, или даже в худших. Тогда эта часть Европы окажется приоритетной, но уже совсем для других программ – Восточного партнерства будет недостаточно.
- «Эта программа может быть выгодна всем абсолютно, если она не будет иметь второго-третьего смыслового дна». Так говорит о Восточном партнерстве лидер самой многочисленной фракции латвийского Сейма Янис Урбанович. Согласны ли Вы с такой оценкой?
- Если не будет второго и третьего дна - безусловно. Но как-то так получается: дно все время есть, и не одно. Это связано с тем, что Европа и Россия на все смотрят по-разному.
Это связано с разной трактовкой происходящего, интересами.
- Есть ли у Латвии политические, дипломатические и иные ресурсы, чтобы придать качественно новый характер этой программе ЕС?
- Это не задача Латвии, поскольку страна не является автором программы. Ее инициировали Польша и Швеция с гораздо большими политическими возможностями. Литва была очень активна, но, как мы видим, ей не повезло. Саммит, на который возлагали так много надежд, по сути дела, провалился. Латвия же пока выглядит больше как технический председатель и оператор Восточного партнерства.
