Опыт Латвии интересен в контексте множества проблем. Во-первых, с точки зрения проблемы государственного развития по этнонационалистическому принципу; во-вторых, из-за тесной взаимосвязи внутриполитических и внешнеполитических стратегий; в-третьих, с точки зрения проблемы перехода государства из одного политического и экономического режима и союза в другой экономический и политический режим и союз. Эти три проблемы формируют и контекст, и основы для реальной политической и экономической практики. А она, в свою очередь, создает реальные угрозы, с которыми сталкивается и будет сталкиваться Латвия.
Угрозы всегда связаны как с политическими, так и с социально-экономическими процессами и конкретными решениями политиков. Среди наиболее значимых угроз, т. е. проблем, которые оказывают полномасштабное воздействие на государственность и развитие Латвии, следует отметить следующие:
1) усугубляющееся разделение общества по принципу национального происхождения и гражданства;
2) закрепление за страной статуса буферной зоны;
3) обрушение показателей социально-экономического развития, особенно после 2020 года; 4) продолжение и даже активизация демографического спада.
Рассмотрим эти угрозы подробнее.
Краеугольным камнем всей государственности Латвии является институт неграждан, ослабивший эволюцию страны в целом.
Латвия, которая сделала свой геополитический выбор более двадцати пяти лет назад, за это время так и не смогла сформировать единое общество, создать общие основы идентификационной принадлежности.
Напротив, она пошла по архаичному пути разделения общества, предложив оценивать принадлежность к нему через критерии национального происхождения, что вряд ли было ожидаемо в конце XX — начале XXI века. Данный подход автоматически лишил значительную часть русскоязычного населения гражданских и политических прав, что обеспечило реализацию концепции «латышской государственности». И это несмотря на то, что исторически русское население постоянно проживало на Балтике, а к 1990‑м годам число смешанных семей достигло значительных показателей (например, граждан Латвии из смешанных семей лишь вдвое меньше, чем «чистокровных»). Да и количество самих русскоязычных в стране достигает 40%. И это притом, что эти люди в основном поддерживали идею независимости Латвии в 1991 году.
Правительства страны совершили целый ряд действий, которые заложили только одно направление в развитии государственности — по национальному (этническому) принципу, т. е. вооружились этнонационализмом.
Этнонационализм представляет собой крайнюю форму национализма — идею этнонационального государства, в котором есть место только одной национальной (этнической) группе.
Об этом свидетельствует преамбула к Конституции Латвии: «Латвийское государство, провозглашенное 18 ноября 1918 года, создано путем объединения исторических латышских земель на основании непреложной воли латышской нации и ее неотъемлемого права на самоопределение, чтобы гарантировать существование и развитие латышской нации, ее языка и культуры на протяжении веков, обеспечить свободу всего народа и каждого человека Латвии и способствовать благосостоянию. <…> Идентичность Латвии в культурном пространстве Европы с давних времен формируется латышскими и ливскими традициями, латышской жизненной мудростью, общечеловеческими и христианскими ценностями. Верность Латвии, латышский язык как единственный государственный… составляют основу сплоченного общества».
Этнонационализм, с одной стороны, породил идею этнократии, с другой — институт неграждан. Закон «О статусе граждан бывшего СССР, не имеющих гражданства Латвии или другого государства» от 1995 года относится не только к гражданам бывшего СССР, которые не имеют гражданства Латвии, но и к их детям, что прямо противоречит международному праву и конкретно, например, Конвенции по правам детей, Международному пакту о гражданских и политических правах.
В Латвии статус негражданина означает десятки ограничений в политических, профессиональных, экономических, социальных правах. Однако по сей день в Латвии проживает свыше 240 тысяч лиц без гражданства, а темпы натурализации резко замедлились.
При этом неграждане и все те правозащитники, которые регулярно сообщают об этой ситуации и требуют ее решения, преследуются. Ежегодники Охранной полиции Латвии показывают, что спецслужбы рассматривают данную социальную категорию исключительно как «угрозу конституционному строю» Латвии. Таким образом, политика гражданства превратилась в инструмент внутриполитической борьбы, которая естественным образом вышла за пределы страны и стала инструментом борьбы с Россией в целом, что само российское правительство тем не менее не сразу осознало. Ситуация усугубилась, когда 22 марта 2018 года были утверждены поправки в закон об образовании, которыми вводится запрет преподавания на русском языке.
Данная проблема способствует окончательному разделению общества Латвии и нивелированию демократического процесса, а также окончательному превращению Латвии, наряду с другими прибалтийскими государствами, в буферную зону между Россией и странами ЕС, а также в форпост США и НАТО.
Угроза превращения Латвии в буферную зону уже реализовалась, но негативные последствия этого процесса будут только нарастать с течением времени, влияя на качество жизни населения, степень безопасности, инвестиционный климат в государстве в целом. Принадлежность к буферной зоне означает, что в Латвию никто не будет вкладывать средства. Кроме того, такой подход создает разделительную линию в Европе, что негативно влияет на европейскую безопасность в целом, поскольку в данном случае Латвия реализует не столько свою программу безопасности, сколько стратегии НАТО (США).
В свою очередь, данная диспозиция усугубляет третью важнейшую угрозу: падение показателей социально-экономического развития.
В условиях «брексита» развивается спор между участниками ЕС в отношении бюджетирования после 2020 года. Главными интересантами в этом споре выступают страны Прибалтики и, соответственно, Латвия, которая не желает сокращения финансирования программ региональной политики, на основании которых она получает наибольший объем средств из фондов ЕС, превышающий ее вклад в общий бюджет в несколько раз (в случае с Латвией субсидии из ЕС в четыре раза выше, нежели ее вклад в коммунитарный бюджет — прим. RuBaltic.Ru).
Однако, поскольку коммунитарный бюджет в условиях выхода Великобритании потеряет не менее 15% (и 15–17 млрд евро), Латвия неизбежно после 2020 года лишится до 40% выплат в свой бюджет в виде субсидий из ЕС.
Это существенно, так как госдолг Латвии как раз составляет 40% от ВВП, а объем производства недостаточен, чтобы улучшить позиции. Например, сейчас самым крупным работодателем в Латвии является торговая сеть Maxima Latvija. Страны Прибалтики в целом остаются пространством производства низкотехнологичной продукции, а финансовые услуги представлены недостаточно, как и производство.
Сокращение выплат заставит страну отказаться от дорогостоящих инфраструктурных проектов. Это еще более усугубит неравноправное положение государства внутри ЕС и ослабит его привлекательные позиции для инвесторов.
При этом у Латвии нет реальных возможностей изменить ситуацию. В условиях, когда внешнеполитическая цель выступать форпостом и буферной зоной против России оказывается более значимой, нежели внутригосударственные задачи, экономика лишается многих ориентиров и возможностей, что ослабляет потенциал развития и в краткосрочном, и в долгосрочном периоде. Утрата российского транзита уже стала стратегической ошибкой Латвии, которая ежемесячно теряет миллионы евро. По некоторым оценкам, потеря российского рынка и значительное сокращение российского транзита приведет к падению ВВП Латвии не менее чем на 10%. Кроме того, в условиях санкционной войны Латвия уже недосчиталась около 90 млн евро в 2017 году.
С этой угрозой взаимосвязана еще одна — демографическая. Важно, что она является критической и для ЕС в целом. Так, население Латвии сократилось с 2,6 млн с начала 1990‑х годов до 2 млн человек к настоящему времени. В 2016 и 2017 годах сохранился отрицательный демографический рост, что обусловлено спадом рождаемости и ускоренной эмиграцией. А они, в свою очередь, вызваны замедлением экономического роста и сокращением возможностей самореализации для населения, а также высокими «рисками бедности». Известно, что в настоящее время Латвия по этому показателю уже находится рядом с Грецией и Румынией. Соответственно, страна не только лишается работоспособного населения — ведь уезжают, как правило, люди в возрасте 25–45 лет, — но и находится в зоне высокого риска долгосрочной безработицы и потери источников доходов.
Иными словами, с одной стороны, работники уезжают, но, с другой стороны, это не дает возможности оставшимся найти рабочее место. Это создает негативные тенденции социального развития, приводит к сокращению мер социальной поддержки и влияет на социальный климат в целом.
В комплексе все указанные выше угрозы повышают разнообразные риски для государства, ведь по большому счету они тесным образом взаимосвязаны. Если принимать решения о внутренней политике исходя исключительно из внешнеполитических ориентиров, поддержанных НАТО, а политические интересы ставить перед экономическими, политика в любом направлении обречена на пробуксовки и накопление кризисных явлений, которые могут в любой момент вырваться, в том числе и через рост социального напряжения и обострение политической борьбы. Если к этому времени, конечно, останутся те, кто способен будет бороться.
В настоящее время политические силы в Латвии как раз готовятся к избирательной кампании в 13‑й Сейм. Выборы состоятся 6 октября 2018 года. И в них, как в зеркале, отражены все те проблемы, о которых говорилось выше.
Во-первых, в настоящее время идет обсуждение полного запрета политической агитации на любом языке, кроме латышского, что не соответствует международным нормам и потребует обращения в Европейский суд по правам человека в случае, если законопроект будет утвержден. С 18 июля партии будут проходить процедуру регистрации кандидатов, и в условиях запрета на использование русского языка можно увидеть политическую борьбу против партий, поддерживаемых русскоязычным населением. Так, «Согласие», ориентированное на русскоязычное меньшинство, должно будет, в случае принятия закона, опираться в большей степени на консерватизм собственного электората и его привычку голосовать соответствующим образом. При этом в прошлой избирательной кампании партия потеряла часть мест и, значит, частично и свой электорат, а лидер партии, мэр Риги Нил Ушаков, потерял часть своей популярности. И в это же время уже наблюдается рост электората Национального блока, ориентированного на утверждение «латышскости».
Интерес вызывает стремление партии «Русский союз Латвии», председателем которой является бывший евродепутат Татьяна Жданок, улучшить свои позиции в этой избирательной кампании. Именно данная партия занимается реальными вопросами неграждан и правами русскоязычного населения.
Сейчас партия серьезно нуждается в мощной информационной поддержке, которую вряд ли сможет организовать за короткое время. К сожалению, отсутствие политической консолидации среди русскоязычного населения лишает его возможности реально влиять на политическую ситуацию. Так что едва ли выборы 6 октября 2018 года смогут переломить ситуацию.
Во-вторых, Латвия уже сейчас обвинила Россию во вмешательстве в дела страны накануне выборов и обсуждает даже вопрос о временной блокировке сети «Фейсбук» для предотвращения мифического российского вмешательства.
Поэтому вышеуказанные угрозы сохраняют свою значимость для Латвии, которая, видимо, вряд ли уже выйдет из капкана русофобии, а негативные тренды продолжат набирать обороты. Самой опасной угрозой для развития государства является последняя, демографическая угроза, так как ориентация граждан Латвии на другие государства, включая Россию, влияет не только на все внутренние тренды, но и на имидж и возможности государства на международной арене.
