Латвия готовится к председательству в ЕС и Рижскому саммиту «Восточного партнёрства» в условиях глубочайшего за последние годы геополитического кризиса в Европе, спровоцированного в том числе и безответственной реализацией программы «Восточное партнёрство». В этой ситуации Рига может повторить опыт Вильнюса или попытаться внести свой вклад в нормализацию диалога между Россией и ЕС. То, какую роль в этом может сыграть Рижский саммит «Восточного партнёрства», портал RuBaltic.Ru обсудил с замдиректора Информационно-аналитического центра по изучению постсоветского пространства при МГУ им. М. В. Ломоносова политологом Александром КАРАВАЕВЫМ:
- Господин Караваев, как бы Вы сейчас оценили состояние, в котором находится программа «Восточное партнёрство»?
- В реанимационном.
- Но есть смысл в её дальнейшем существовании через возможное преобразование?
- В общем, конечно, необходима программа взаимодействия между
крупными интеграционными объединениями и теми странами, которые обладают потенциалом вступления в данные объединения.
Надо просто констатировать: программа «Восточное партнёрство» имеет право на существование. А дальше возникает конкретно региональная проблема - каким образом осуществлять взаимодействие с Россией. Ведь стоит учитывать, что уже летом российский интеграционный проект, Таможенный союз, превратится официально в Евразийский. И поэтому Россия также обладает потенциалом и определенной миссией, которая должна реализоваться на этом пространстве Восточной Европы.
Программы вроде «Восточного партнёрства» должны обладать набором элементов для взаимодействия и с Россией, и с евразийским интеграционным объединением.
Если, к примеру, «Восточное партнёрство» не предусматривает такого взаимодействия и Россия по ряду причин не видит смысла в этом участвовать, то такая программа обречена на кризис и провал.
- Министр иностранных дел Латвии Эдгар Ринкевич недавно предложил переформатировать программу в «Евроатлантическое Восточное партнёрство» с участием США и гарантией членства в ЕС для стран-участниц. Как Вы думаете, есть ли будущее у такой модели программы? Почему?
- Учитывая возникшую по поводу Украины конфронтацию, оказывается, что у инициаторов «Восточного партнёрства» есть желание обеспечить программу квазисиловыми компонентами. Они пытаются устроить сотрудничество НАТО с этими странами. И, кроме этого, придать более весомую финансовую начинку за счёт американских вливаний в «Восточное партнёрство».
Идея, видимо, заключается в переформатировании проекта в соответствии с вызовами, которые видят сейчас инициаторы изменений, но опять же не учитывается роль влияния и заинтересованности России.
Хочу обратить внимание на следующее: «Восточное партнёрство» первоначально было адекватной и необходимой программой модернизации постсоветских стран. Было много элементов, которые требовали воплощения в жизнь. Однако они не были доведены до конца.
Под прикрытием социально-экономической и административной модернизации были скрыты желания «выдавить» Россию из этого региона. А ведь Балто-Черноморский регион, по идее, должен был стать площадкой для сотрудничества, а не конфронтаций.
Драма программы в том, что доминирующей среди заложенных в нее идей стала линия резкой конфронтации с Россией. Она привела к размежеванию между ЕС и Россией. «Восточное партнёрство», в угоду геополитической целесообразности, которую видели в Брюсселе и Вашингтоне, использовали, чтобы вырвать бывшие советские республики из орбиты российского влияния.
Кажется, сейчас собираются проводить «работу над ошибками». Но беда в том, что ошибки они видят в вещах, которые оторваны от реалий и интересов стран этого региона.
- А вот лидер оппозиционной фракции «Центр согласия» в Сейме Латвии Янис Урбанович, напротив, предлагает привлечь Россию к реализации программы «Восточное партнёрство». Есть ли перспективы у такой модели «Восточного партнёрства»?
- Перспектива, несмотря на всё происходящее, есть. Подобную возможность уже озвучивали и другие политики, в том числе - Путин. Из его выступлений можно было сделать вывод, что Россия не против начать сотрудничество по вопросу модернизации стран, находящихся в орбите притяжения двух интеграционных проектов.
Если мы постулируем, что такое сотрудничество возможно, то автоматически подходим к следующему этапу - а каким образом осуществлять взаимодействие европейского и евразийского сотрудничества? Думаю, что после подписания соглашения о Евразийском союзе такая необходимость уже будет очевидна.
Однако это перспектива ближайших лет, а не месяцев.
- Но Литва сейчас пытается закрепить за собой роль главного оператора «Восточного партнёрства», пролоббировать создание в Вильнюсе постоянно действующего центра «Восточного партнёрства». Как Вы думаете, возможно ли, что Литва будет мешать развитию программы по модели с привлечением России?
- Тут стоит вопрос о политических амбициях, от этого никуда не деться. Думаю, что в первую очередь крупные игроки будут продвигать модель сотрудничества - за такую возможность должны ухватиться в Берлине и Париже. В качестве рецепта можно было бы предложить подключить рациональную Финляндию и дать Хельсинки возможность стать координатором «Восточного партнёрства». У России неплохие отношения с этой страной ещё с советского времени. К тому же это страна, которая играет не последнюю роль в балтийском регионе. Это экономически стабильный участник ЕС, у неё хорошие отношения с Россией. Финляндия может, как минимум, оказаться неплохим оператором для внешнеполитической дискуссии - с пониманием относиться к предложениям России и в то же время транслировать в Москву сигналы из Брюсселя. Думаю, у этой идеи есть определённые перспективы.
