За четыре года на посту президента Литвы Даля Грибаускайте утратила роль равноудаленного от всех игроков арбитра на политическом поле. По своим действиям и высказываниям Грибаускайте – типичный консерватор. Ощущение осажденной нации, окруженной со всех сторон врагами, от которого литовцы попытались отказаться на выборах 2012 года, возвращается в Литву благодаря президенту.
Сегодня исполняется четыре года с того дня, как триумфально победившая на выборах Даля Грибаускайте официально вступила в должность президента Литвы. На выборах Грибаускайте получила максимальный показатель за всю историю Литвы после выхода из состава СССР – 69% голосов в первом туре. В такой абсолютной поддержке литовского общества чувствовалось ожидание чуда: в подвергшейся удару мирового кризиса небольшой стране поверили, что бывший еврокомиссар по финансам сможет найти для земляков денег и вытащить их из унизительной бедности.
Оправдались ли эти ожидания? Самым точным показателем, дающим ответ на этот вопрос, является статистика эмиграции населения. При президенте Грибаускайте из Литвы по-прежнему уезжают люди. Навсегда эмигрировать из Литвы хотели бы 12,4% жителей страны, а более трети хотели бы пожить за границей временно. Каждый год из страны уезжает 40 тысяч человек. Явление из Брюсселя президента-«спасителя» этот процесс никак не остановило.
Другой показатель – экономическая статистика. По данным Евростата, реальная зарплата в Литве с конца 2008 по конец 2011 уменьшилась на 16,6%, покупательная способность литовцев составляет 74% от уровня средней покупательной способности в ЕС при том, что средний уровень составляет 77% от европейского.
Таким образом, Даля Грибаускайте, явившись литовскому народу в 2009 году, панацеей для него не стала. Литва по-прежнему остается страной бедного, стареющего и уезжающего населения.
Можно возразить, что в условиях парламентско-президентской республики президент страны за экономику не отвечает. Однако в условиях Литовской республики президент Грибаускайте, во-первых, контролирует практически все сферы государственного управления, а, во-вторых, она может просто инициировать эти вопросы: давать поручения правительству, вносить в Сейм предложения в порядке законодательной инициативы, наконец, хотя бы просто говорить об этом.
Между тем в последнем ежегодном послании президента Сейму Литвы из самых болезненных и важных для населения вопросов были мельком упомянуты высокие тарифы ЖКХ, а цены, зарплаты, детские пособия и уровень жизни не были удостоены внимания г-жи президента.
В повестке Дали Грибаускайте и ее сторонников в политической элите Литвы практически отсутствует социальное измерение.
Единственная тема, активно обсуждающаяся сейчас литовским истеблишментом, которую при большом желании можно отнести к социальной сфере – это гей-парад. Итоговый консенсус элит по этому специфическому мероприятию, озвученный президентом, состоит в том, что мы гей-парад не запрещаем, но и не поощряем (а тем более участвовать в нем не будем). Казалось бы, в странах Скандинавии или какой-нибудь Новой Зеландии гей-парады проходят чуть ли не ежемесячно, а они лидеры всех возможных рейтингов социального благополучия, и демографического кризиса там нет. Однако в этих странах приоритет №1 – социальная политика, а вот в Литве интереса руководства к социальной политике нет, а гей-парады есть.
Можно возразить, что это левая политика, проводить которую без угрозы для своей экономики могут позволить себе только богатые страны. Даля Грибаускайте, безусловно, придерживается правых взглядов.
Однако правая политика состоит как раз в том, чтобы повышать благополучие и благосостояние граждан, только не путем увеличения дотаций иждивенцам, а за счет стимулирования инициативы и создания условий, при которых люди будут добиваться успеха, а социальная сфера развиваться и без вмешательства государства. Проводит ли президент Грибаускайте такую политику?
В создании таких условий одну из наиболее важных ролей играет проведение прагматичной внешней политики с целью получения финансовой выгоды. Когда Даля Грибаускайте пришла к власти, именно такую политику проводил министр иностранных дел Литвы Вигаудас Ушацкас, который считал приоритетом литовской дипломатии привлечение в страну иностранных инвесторов и государственное содействие литовским экспортерам. Целью внешней политики Литвы при Ушацкасе было дипломатическое содействие экономическому и социальному развитию внутри страны.
У нового главы литовского государства цели внешней политики были иными, поэтому с министром Ушацкасом она проработала ровно полгода - потом уволила.
После этого президентский подход к внешней политике обозначился вполне отчетливо: агрессивная риторика, конфронтация с соседями и представление себя европейским "мессией" на постсоветском пространстве. Никакого бизнеса – только личное.
Ничего, что могло бы наладить испорченные отношения с Россией, Грибаускайте не сделала. Более того, полное единодушие правительства консерваторов с президентом по этому вопросу привело к тому, что отношения Литвы с Россией стали еще хуже, чем прежде. Литовская дипломатия вместо того, чтобы поддерживать литовские предприятия, начала ставить их под удар, угрожая своей поддержкой белорусской оппозиции сорвать транзит экспорта из этой страны через Литву.
Персональным же «новом словом», сделанным президентом Грибаускайте в истории литовской дипломатии, стала ссора с поляками.
Политика ущемления прав польского меньшинства в Литве, инициированная лично президентом – это пример совершенно иррациональной политики. Невозможно рационально объяснить, зачем было так упорствовать в закрытии польских школ, написании имен и названий на литовском языке и по правилам литовского языка. Зачем было ссориться с Варшавой, если в поисках обретения «энергетической независимости» от России и попытках экспорта демократии в страны СНГ Литве не обойтись без Польши? Но Грибаускайте все равно поссорилась.
А ведь свою политическую карьеру Грибаускайте делала как социал-демократ: доросла до поста министра финансов в социал-демократическом правительстве А. Бразаускаса. После пяти лет в Брюсселе она вернулась на родину как арбитр, равноудаленный от всех игроков политического поля. Теперь Грибаускайте в своей внутренней и внешней политике – типичный консерватор.
Статуса арбитра г-жа президент окончательно лишилась, когда стала инициатором «крестового похода» против В. Успасских – лидера Партии труда, младшего партнера в новой коалиции социал-демократов, который был самым жестким оппонентом консерваторов. Тогда ее рейтинг резко пошел вниз. Спустя около полугода Грибаускайте приложила все усилия, чтобы добиться отставки министра экономики Бируте Весайте, которая ранее посмела раскритиковать проект Висагинской АЭС. Этот проект был «священной коровой» правительства консерваторов, и теперь его с таким же упорством отстаивает г-жа президент.
Дворец на Дауканто последовательно возвращает Литву к состоянию осажденной нации, окруженной со всех сторон врагами, а внутри – шпионами. Страна, действительность в которой отлакирована разговорами политиков о единых европейских ценностях, сползает обратно в прошлое, от которого с таким трудом освободилась 25 лет назад. На парламентских выборах 2012 года литовцы попытались было вырваться из этого состояния, но благодаря политике президента все опять возвращается на круги своя.
Сейчас Даля Грибаускайте, скорее всего, победила бы на президентских выборах вновь, хоть и не с таким триумфом, как в первый раз: по последнему июньскому опросу компании Spinter tyrimai, за нее проголосовали бы 39% избирателей. Не 69%, как раньше, но, тем не менее, она бы переизбралась на второй срок. Если ее последние заявления в ранге лидера страны-председателя ЕС о «русской угрозе» - это начало предвыборной кампании, то можно представить себе, каким будет этот второй срок. Надо признать, что с такой риторикой и в отсутствии достойных конкурентов, у Грибаускайте есть все шансы выиграть. Но вот выиграет ли Литва от ее победы – это очень большой вопрос.
