Белорусское экспертное сообщество продолжает продвигать высказанную Александром Лукашенко еще в 2011 г. идею «сцепки» двух интеграционных проектов – ЕС и ЕАЭС. На днях в пользу именно такой перспективы вновь высказался один из наиболее заметных минских аналитиков, директор Центра по проблемам европейской интеграции Юрий Шевцов. Его «программное выступление» появилось спустя несколько недель после опубликованного Российским советом по международным делам аналитического доклада профессора Санкт-Петербургского университета Николая Межевича, в котором весьма обоснованно аргументируется невозможность сближения ЕС и ЕАЭС из-за позиции Запада, претендующего на безоговорочную универсальность своей экономической модели. Новое дыхание эта идея, казалось бы, может обрести после выступления российского президента В.Путина на Генассамблее ООН – ведь в Нью-Йорке он говорил и об «интеграции интеграций» тоже. Но, представляется, идея вряд ли получит новый импульс – подходы России и Беларуси, судя по всему, разнятся.
Портал RuBaltic.Ru обратился за комментарием к российскому политологу Вячеславу Сутырину (кандидат политических наук, научный сотрудник факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова), по мнению которого путь к «интеграции интеграций» является сложным и длительным процессом выстраивания равноправных отношений между мировыми региональными объединениями. Процесс выработки новых правил равного и взаимовыгодного взаимодействия оформляющихся полюсов Евразии и Евро-Атлантики займет годы, если не десятилетия, успех вовсе не гарантирован. Надежда на быстрые результаты, интеграцию с Западом «здесь и сейчас» — не просто становится неадекватной реалиям, но и рискованной.
Преграды на пути «интеграции интеграций»
Внутриукраинский кризис привел к нарастанию нестабильности в Восточной Европе и усилил накал дискуссий о будущем региона. Новая политическая ситуация требует внимательного анализа будущей тактики и стратегии стран ЕАЭС. Белорусские эксперты сегодня вновь выдвигают активно обсуждавшуюся на протяжении 2000-х гг. идею «сцепки» ЕС и ЕАЭС. Фактически продолжается дискуссия о том, как Белоруссия может стать «мостом» между Западом и Востоком.
Насколько реалистичны подобные предложения, могут ли они служить основой для общих подходов стран ЕАЭС к международным делам?
США не заинтересованы в интеграции ЕС и ЕАЭС, их «сцепка» потенциально способна усилить оба объединения и сделать более независимыми от влияния Вашингтона. И именно поэтому сейчас «сцепка» невозможна. Ведь экономическая интеграция ЕС и ЕАЭС будет еще и размывать блоковую дисциплину НАТО, а это ослабит стратегические позиции США в Европе и мире. Вместо этого американцы продвигают свой проект интеграции с ЕС – Трансатлантическое торгово-инвестиционное партнерство, которое исключает страны ЕАЭС и КНР. Не упущена и военная составляющая: немецкие СМИ сообщили о планах США по модернизации американских атомных бомб на авиабазе в Бюхеле, вопреки решению правящей коалиции Германии в 2009 г. о выводе ядерного оружия из страны.
Евросоюз заинтересован в сохранении военных гарантий НАТО хотя бы потому, что это позволяет экономить на военных расходах. Страны ЕС тратят на оборону в среднем 1,4% от совокупного ВВП, тогда как средний показатель по миру – 2,3%. Кроме того, Западная Европа и, прежде всего, Германия, зависящая от экспортных рынков больше, чем Китай, не заинтересованы в появлении нового конкурента в лице ЕАЭС в сфере промышленной продукции с высокой добавленной стоимостью. Деиндустриализация стран Восточной Европы, вступивших в ЕС, является зримым подтверждением того, что западной промышленности нужны главным образом сырьевые и экспортные рынки, новая дешевая рабочая сила, а не новые конкуренты.
Тревожные судьбы Восточной Европы
Один из авторов американской доктрины сдерживания СССР Дж. Кеннан так отреагировал на решение о начале расширения НАТО на восток в 1998 г.: «Я думаю, это начало новой холодной войны… это трагическая ошибка. Это расширение заставит отцов-основателей перевернуться в их могилах. Мы подписались защищать целый ряд стран, не имея ни ресурсов, ни серьезных намерений делать это». Дж. Кеннан пытался объяснить это «поверхностным и невежественным» решением Сената США, однако корни его могут быть глубже – в истории и географии.
Исторически Восточная Европа была регионом с подвижными границами и частыми войнами. Лишь Карпаты являются естественной границей, разделявшей Австро-Венгерскую и Оттоманскую империи. Равнинная территория современных Украины и Белоруссии становилась ареной борьбы Польши, Швеции, а затем Германии с Россией. Прибалтика исторически являлась зоной конкуренции германского и российского влияния. С этой точки зрения расширение ЕС и НАТО представляется попыткой в одностороннем порядке контролировать «ускользающее» пространство равнины, избежать «дрейфа» восточноевропейских стран на Восток в будущем.
Попытки Киева сохранить нейтралитет и сыграть на противоречиях крупных держав на западе и востоке закономерно привели к дестабилизации страны. Украинский кризис лишь ярче высветил развивавшиеся на протяжении более 15 лет тенденции, исключающие формирование в Восточной Европе пространства единой и неделимой безопасности с участием стран ЕС и ЕАЭС. НАТО расширяется на восток, сокращая нейтральное пространство и провоцируя ответную реакцию России. Движение геополитических платформ разрушает мосты, которые могли бы их соединять.
Маршруты дальнейшего развития
Торговля стран ЕАЭС с Европой продолжается несмотря ни на что, экономическое сотрудничество будет пробивать себе дорогу и дальше. Но следует отдавать себе отчет в ограничениях и рисках этих процессов. Диверсификация рынков сбыта и развитие собственных высокотехнологических производств является единственной защитой от санкций в будущем. Перебросить по щелчку пальцев интеграционные мосты из ЕАЭС в ЕС в обозримом будущем не удастся: этому мешает не только кризис в Восточной Европе, но и очевидная неготовность Запада реформировать евроатлантическое сообщество.
Вектор ЕС на продвижение именно евроатлантической модели интеграции продиктован военными интересами НАТО, товарооборотом (США по-прежнему - крупнейший торговый партнер ЕС), культурой, историей и даже географией (морская торговля дешевле, чем сухопутная). Учитывая данные факторы, стратегический расчет на равноправную интеграцию ЕАЭС с ЕС за счет отдаления последнего от США выглядит чересчур оптимистичным, даже наивным.
Естественно, это не является поводом отворачиваться от сотрудничества с Западом. Вместе с тем необходимо трезво оценивать ситуацию, не поддаваясь геополитическому романтизму: реальное сближение на прежней основе сейчас (и еще долго будет) невозможно. В этих условиях Россия продолжит наращивать сотрудничество на восточном направлении, инвестируя ресурсы и политический капитал, прежде всего, в развитие ЕАЭС и ОДКБ, а также в расширение сотрудничества в рамках ШОС, БРИКС и других региональных организаций. Усилится и юго-восточный вектор российской политики, поддерживающей вступление в ШОС Индии и Пакистана. Особую актуальность приобретает объединение усилий в рамках ЕАЭС для выхода на новые внешние рынки, а также развитие диалога по линии ОДКБ и ШОС с целью противодействия экстремизму и терроризму в Евразии. На этом пути Белоруссия и Казахстан имеют все возможности для расширения своего потенциала.
В связи с ускоряющимися процессами континентальной интеграции, связанными с подъемом Китая и Индии, новые перспективы приобретает участие ЕАЭС в развитии транспортных коридоров «Север-Юг» и «Запад-Восток» посредством строительства инфраструктуры и упрощения таможенных процедур. В белорусском экспертном сообществе активно обсуждается рост транзитного потенциала Белоруссии на путях между Европой и Азией. В этой связи следует отметить, что стратегическое, не конъюнктурное значение Белоруссии сегодня возрастает, если смотреть с Востока на Запад, а не наоборот. 90% внешнеторгового грузооборота ЕС осуществляется морским транспортом. От развития сухопутного международного транспортного коридора (МТК) через территорию Белоруссии выигрывают, в первую очередь, Россия и Казахстан, заинтересованные в транзите и связанности собственных территорий. Китай также заинтересован, но стремится к диверсификации грузопотоков, планируя, наряду с морскими маршрутами, развитие МТК через Россию и Белоруссию, а также через Кавказ с выходом в Каспийское и Черное моря. Именно в последнем маршруте заинтересован ЕС, вкладывая деньги в развитие международного транспортного коридора «Европа-Кавказ-Азия».
Вместе с тем ставка ЕАЭС на транзит является скорее вспомогательной, нежели стратегической. Евразийский союз имеет все основания побороться за роль одного из геополитических и экономических мировых центров, обладающих уникальными преимуществами в сфере космических и военно-промышленных технологий, в энергетике и транспорте, науке и образовании, в социальной сфере.
Два десятилетия попыток выстраивания мостов в Восточной Европе показали, что быстрых «интеграционных побед» здесь не предвидится. Экономическое сотрудничество по-прежнему тесно связано с вопросами политики и безопасности, где подходы России и Запада расходятся, а ЕС предпочитает атлантический союз с США большей континентальной самостоятельности.
В случае Белоруссии отдельно следует сказать, что попытка закрывать глаза на мощный идеологический компонент в западной политике (особенно это проявляется в контактах Минска со странами Прибалтики) ради ставки на экономический прагматизм не увенчается успехом. Стремление по-детски закрыть глаза, думая, что спрятался от неприятных вопросов, это ошибка, которая ведет по ложному пути. Попытка сделать это вновь в ходе текущего кризиса будет означать замешательство, неверную оценку ситуации, отвлечение на негодный объект, и в итоге Белоруссия рискует ослабить свои позиции в ЕАЭС. Альтернативой этому является общая работа по «расшивке» вместе с партнерами из России, Казахстана и других стран узких мест, упрощению бюрократических процедур, реализации крупных совместных инфраструктурных проектов и т.д. Евразийскому союзу требуется согласованное и поступательное укрепление стратегической конкурентоспособности – в этом вопросе противоречий у России и Белоруссии нет.
