Экс-помощник президента России Владислав Сурков дал первое после своей отставки интервью и тем самым громко хлопнул дверью. По словам политика, журналисты довольно точно описали причины его ухода из Кремля — они связаны с изменением контекста российско-украинских отношений. Очевидно, в обеих странах подходит к концу эпоха «ястребов», которые отвергали саму возможность договориться с оппонирующей стороной.
«В связи с изменением курса на украинском направлении», — так близкий к Суркову политолог Алексей Чеснаков описал причины его отставки еще 25 января. Новость возымела эффект разорвавшейся бомбы. Журналисты принялись гадать, что именно меняется на украинском направлении. В глазах апологетов «слива» Луганской и Донецкой народных республик (ЛДНР) блеснул огонек надежды.
Сам Сурков прервал молчание только через месяц после того, как решил покинуть государственную службу. «Я ведь Донбассом и Украиной занимался в основном. Контекст изменился, скажем так. То есть в итоге я должен был продолжать ими заниматься. Но контекст изменился», — заявил он. Тем, кого уж очень интересует тема его ухода, Сурков порекомендовал найти «довольно правильные» комментарии Владимира Соловьева в «Коммерсанте».
Очевидно, речь идет о статье, которая была опубликована в издании 25 января. В ней говорится, что причиной ухода Суркова стал его конфликт с бывшим вице-премьером и нынешним заместителем главы администрации Путина Дмитрием Козаком. Между ними неоднократно возникали споры по украинскому вопросу.
Сурков придерживался мнения, что с любой украинской властью контактировать бессмысленно, а Козак зарекомендовал себя как сторонник диалога.
Хотя Козак и имеет репутацию весьма жесткого переговорщика, но между напряженными переговорами и их отсутствием — большая разница.
Очевидно, позиция Козака в итоге взяла верх. Но это не значит, что его оппонента попросили на выход. Сам Сурков называет свой уход «чистой самоволкой». Правдивость этих слов косвенно подтверждает тот факт, что в Кремле долго не принимали и не комментировали отставку помощника президента РФ — давали ему время одуматься, смириться с необходимостью играть по новым правилам. Тот не захотел.
Ключевой вопрос остается неизменным: что конкретно изменилось на украинском направлении? Нет никаких оснований говорить о готовности Москвы идти на односторонние уступки по вопросу Минских соглашений (а словами о компромиссе Киев маскирует исключительно стремление добиться односторонних уступок).
Более того, декабрьскую встречу лидеров «нормандской четверки» можно назвать аргументом в пользу позиции Суркова.
Переговоры закончились почти безрезультатно. Ни один из пунктов совместного коммюнике, которые носят чисто технический характер, не был выполнен (галочку можно поставить разве что напротив обмена пленными, но и тот прошел не по заявленной формуле «всех на всех»). По политической части «Минска» стороны продолжают занимать диаметрально противоположные позиции. Казалось бы, Путин получил убедительное доказательство правоты Суркова — с Киевом договариваться не о чем.
С другой стороны, в Кремле не ставят знак равенства между Зеленским и Порошенко. Нового президента Украины можно похвалить за то, что он реже вспоминает о «российской агрессии» во время публичных выступлений, не спекулирует на вопросах религии и так далее.
Благодаря Зе-команде в украинском обществе актуализировался вопрос мира в Донбассе.
Теперь украинцы хотя бы знают, что по Минским соглашениям Киев должен получить контроль над границей в Донбассе после, а не до проведения местных выборов (пользуясь неосведомленностью сограждан, Порошенко и компания убеждали их в обратном).
В конце концов Зеленский выполнил «домашнее задание» нормандского саммита 2016 года, благодаря чему стала возможна новая встреча лидеров России, Украины, Франции и Германии. Эти факты склоняют чашу весов в пользу диалога с Киевом.
В Кремле прекрасно понимают, что шансы довести Минский процесс до логического завершения сегодня стремятся к нулю. Об этом речь пока (или уже?) не идет. Но мирные переговоры еще не исчерпали весь свой потенциал.
Вынося за скобки политическую часть «Минска», Россия и Украина могут добиться прогресса в других вопросах.
К примеру, в поэтапном разведении сил и средств на линии соприкосновения. Если в Донбассе наконец перестанут гибнуть люди, то можно будет с уверенностью сказать, что переговорный процесс увенчался успехом. Даже уменьшение количества обстрелов — это уже победа.
Таких вопросов много. Больше, чем кажется на первый взгляд. Интенсификация контактов между Киевом и Москвой может принести плоды в виде смягчения блокады Донбасса, открытия новых контрольно-пропускных пунктов, изменения подхода к выплате пенсий жителям Донбасса, налаживания хотя бы элементарных торгово-экономических связей Киева с неподконтрольными ему территориями. Эти связи по факту и так существуют: ДНР и ЛНР расплачиваются с Украиной за услуги водоснабжения, передавая «наличку» прямо на линии разграничения. Не пора ли придумать более удобный механизм?
Наконец, в российско-украинских отношениях хватает тем и без Донбасса.
После подписания транзитного договора открывается возможность для поиска новых форм сотрудничества в сфере энергетики. Возможно, Зе-команда дозреет до решения возобновить прямые поставки газа из России (пусть и в строго ограниченных объемах, дабы не подрывать «энергетическую безопасность» страны).
Что из этого осуществимо, а что нет, покажет время. В любом случае, успех на переговорах невозможен, если в процесс вовлечены люди, которые не хотят слушать оппонентов и по возможности смягчать свою позицию, чтобы добиться конечного результата.
«Путин демонстрирует готовность выслушать какие-то предложения от Зеленского, которые могли бы быть предметом компромисса, — утверждает политолог Михаил Погребинский. — Я условно называю это "держать дверь открытой". Путин дает понять, что он держит дверь возможного диалога открытой для поиска путей урегулирования».
С точки зрения прагматизации российско-украинских отношений, уход Суркова — шаг более логичный, чем его несостоявшийся переход из стана «ястребов» в стан «голубей мира».
Образ экс-помощника Путина на Украине чересчур демонизирован. Сурков воспринимается как один из главных идеологов «агрессивной» России и архитектор проекта Новороссии. Его же обвиняют в причастности к трагическим событиям на Майдане. Для украинских элит Сурков — символ всего плохого, что происходит в их стране за последние годы.
Как известно, в коммуникацию Зеленского и Путина не вмешивается лидер «Оппозиционной платформы — За жизнь» (ОПЗЖ) Виктор Медведчук. Хотя во времена Порошенко именно он обладал эксклюзивным правом контактировать с Кремлем. По одной из версий, президент Украины лично попросил своего российского визави не использовать Медведчука в качестве посредника.
Если бы Киеву предложили исключить из переговорного процесса еще одного человека, то этим человеком наверняка стал бы Сурков.
Примечательно, что одновременно с назначением Козака на новую должность Офис президента Украины возглавил Андрей Ермак — человек, которому Зеленский поручал решение самых деликатных вопросов на восточном направлении. Взаимодействие по линии Козак — Ермак уже доказало свою эффективность. В актив этого тандема записывают обмен пленными, разведение сил на трех участках фронта в Донбассе и подписание «формулы Штайнмайера». Удалось бы решить эти вопросы, если бы на месте Козака оказался Сурков?
Переговорщики с украинской стороны сменились естественным образом — в результате выборов. По ключевым вопросам они ничем не отличаются от предшественников, но настроены чуть более прагматично. Путин принимает этот пас. Чем закончится игра, покажет время.
