Международные отношения вышли из состояния стабильности и погружаются всё глубже в поток непрекращающихся кризисов – экономических, геополитических, гуманитарных. Скоро ли начнёт мерцать свет в конце этого тоннеля? О путях ослабления потока беженцев в Европу, перспективах новой «перезагрузки» и Минских соглашениях RuBaltic.Ru рассказал известный публицист и политический консультант Анатолий ВАССЕРМАН:
– Г-н Вассерман, в последнее время в СМИ идёт обсуждение возможности нового сближения России и США, «новой перезагрузки» отношений между странами на фоне сирийского конфликта, иранской ядерной программы. Видите ли Вы основания для подобной «перезагрузки»?
– С одной стороны, мне действительно очень не хочется продолжения конфликта США и России. Но с другой стороны, насколько я представляю причины этого конфликта, мне очень не верится, что он может прекратиться по одному американскому желанию. Поскольку главная причина конфликта в том, что экономическая модель, сложившаяся в мире за несколько десятилетий, заточена почти исключительно под американские интересы. И когда, скажем, Обама говорит об американской исключительности, независимо от того, что он сам под этим понимает, речь идёт именно об экономической модели. Любое признание американцами своей неисключительности и любое ослабление международного напряжения может обернуться крайне резким падением их собственного экономического благополучия. Этого, конечно же, американцам ни в коем случае не хочется допускать.
Даже если сам Обама понадеется на некий вариант, позволяющий, на его взгляд, сократить напряжение в мире, найдётся кому напомнить ему, что он неправ.
Поэтому, боюсь, противостояние американцев всему остальному миру будет продолжаться до тех пор, пока они сами не почувствуют, что их экономическая модель исчерпала все свои ресурсы. Кроме того, следует принять во внимание, что в основополагающих документах американской внешней политики, в частности в нескольких решениях Совета национальной безопасности, принятых на рубеже 1950–1960-х годов, закреплено представление о великой державе как о той, которая может указать кому угодно что угодно, и эти указы будут выполнены. Тогда как российское представление о великой державе, сложившееся ещё около пяти веков назад, состоит в том, что великая держава – это та, которая может не слушаться ничьих указов. Понятно, что это качественная разница, – хотя бы потому, что по российской концепции великих держав может быть сколь угодно много, а по американской – только одна.
– Но какая из этих двух позиций позволяет стране успешнее действовать на международной арене?
– Российская позиция вселяет надежду на то, что любая страна, не желающая, чтобы ей указывали, оказывается естественным союзником Москвы и одновременно естественным противником США. Поэтому в стратегической перспективе российская концепция великой державы более выигрышная. Но, как известно, даже стратегически выигрышная позиция может быть проиграна одной тактической ошибкой, так что России придётся вести очень точную текущую политику, чтобы не допустить поражения случайным промахом.
Надеюсь, что накопится критическая масса стран, ощущающих общность своих и российских интересов, и эта критическая масса заставит американцев понять, что им надо искать другую политику, не опирающуюся на представления о собственной исключительности. При всём пессимизме по отношению к готовности американцев к поиску компромиссов, я жду, что они рано или поздно поймут, что искать компромиссы жизненно необходимо для них же самих.
– Учитывая последние экономические тенденции в мире – падение цен на нефть и рубля, скачки на биржах, – можно сказать, что глобальная экономика в целом продолжает благоволить США?
– Ресурсы нынешней экономической модели близки к исчерпанию. Раньше, на экономическом подъёме, американцы могли, беря у других стран намного больше, чем отдавали взамен, предлагать им какие-то дополнительные возможности и удобства для компенсации «дани». Теперь же при исчерпывании возможностей искусственного стимулирования потребления американцы уже не могут предложить другим ничего, в чём бы те безоговорочно нуждались. Естественно, это вызывает недовольство у тех, кто ещё недавно были в целом на американской стороне. Нынешний глобальный экономический кризис – это следствие исчерпанности экономической модели.
– Госсекретарь Джон Керри недавно с уверенностью заявил, что санкции с России могут быть сняты в ближайшие месяцы при условии исполнения Минских соглашений. Продлённый на этот год минский процесс зашёл в тупик или есть надежда на компромисс?
– Голда Мейр в бытность министром иностранных дел Израиля однажды объяснила природу арабо-израильских разногласий так: мы хотим жить, наши соседи хотят, чтобы мы умерли, – это оставляет очень мало пространства для компромисса. Примерно такой же расклад и во внутриукраинском конфликте. Те, кто с американской подачи совершили государственный переворот в Киеве 22 февраля 2014 года, в принципе могут надеяться выжить, только оставаясь вверху украинских политических структур и совершая новые преступления просто ради того, чтобы их не осудили за преступления, уже совёршенные. А соглашения, достигнутые в Минске, в конечном счёте приведут к тому, что эти политические силы утратят возможность совершать преступления и, соответственно, оставаться во власти на Украине. Как только им придётся с кем-то разговаривать на равных, разговор неизбежно закончится их отдачей под суд. Они даже в самом кошмарном сне не представляют своего согласия на исполнение Минских соглашений.
Добиваться исполнения этих соглашений Донбассу так или иначе придётся только силой. Поэтому, заявляя, что исполнение Минских соглашений позволит снять санкции с России, американцы фактически заявляют, что, пока это в их силах, санкции с России сняты не будут. Пока они поддерживают Киев, Минск-1 и Минск-2 не будут исполнены, значит, и о снятии санкций говорить бессмысленно. Заявление Керри – вежливая формулировка посыла «мы будем продолжать давить на Россию, пока у нас хватит сил».
– При этом на европейском континенте хватает и других проблем; одной из самых острых является наплыв беженцев. На Ваш взгляд, как будет развиваться ситуация и не перекинется ли она на другие регионы?
– Проблема беженцев в значительной степени создана американскими усилиями: серия войн и переворотов на Ближнем Востоке, так называемая Арабская весна 2011 года... Тем не менее массовое бегство людей в Европу появилось лишь в 2015 году. Вы думаете, первые четыре года никто на Ближнем Востоке не хотел бежать от этого кошмара? Хотели ничуть не меньше, чем сейчас.
Просто теперь Турция открыла свободную дорогу в Европу для беженцев и, главное, террористов, маскирующихся под них.
Учитывая взаимоотношения между Турцией и США, сомневаюсь, что данное решение могло быть принято без американской санкции. Дело в том, что уже на протяжении по крайней мере четверти века одно из ключевых звеньев американской политики – подчинение Западной Европы не только в политическом, но и в экономическом отношении. Американцам выгодно предельно затруднять экономическое взаимодействие Западной Европы со всеми регионами, кроме США. Для этого надо экономически ослаблять Европу, чтобы подорвать её готовность жить и действовать самостоятельно. В результате, на мой взгляд, кризис с беженцами – лишь одно из множества звеньев этой стратегии.
Не сомневаюсь, что кризис с беженцами не будет улажен, пока либо Сирия при поддержке РФ не уничтожит террористов на своей территории, тем самым снизив напор потока беженцев, либо США не сочтут, что Западная Европа доведена до такого состояния, что перестанет представлять для них стратегическую ценность. Лично я надеюсь на первый вариант – через уничтожение террористического гнезда на Ближнем Востоке.
Европейцы если не на уровне политиков, то на уровне рядовых граждан осознают, что выход из кризиса с беженцами так или иначе связан с действиями России, и ожидают дальнейшего наращивания этих действий.
