В начале октября президент Александр Лукашенко сделал громкое заявление о том, что в случае войны Беларусь готова поставить под ружье без малого семь миллионов человек. О том, насколько реальную почву имеют под собой эти слова, а также о боеспособности вооруженных сил Республики Беларусь аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал военный эксперт, заведующий кафедрой географии, природопользования и пространственного развития Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта Юрий ЗВЕРЕВ.
— Г-н Зверев, численность белорусской армии на 1 января 2018 года составляет почти 65 тысяч человек, из которых более 46 тысяч — военнослужащие. Насколько эта цифра отвечает внешним вызовам, которые стоят перед сегодняшней Республикой Беларусь?
— На момент распада СССР в Беларуси дислоцировались войска Краснознаменного Белорусского военного округа, включавшие в себя 1410 воинских формирований (в том числе две танковые, одну общевойсковую и одну воздушную армии, а также отдельную армию ПВО). Кроме того, в республике находилась группировка стратегических ядерных сил, впоследствии перешедшая под юрисдикцию Российской Федерации. Она включала порядка 180 соединений, частей и учреждений численностью около 40 тысяч человек (в том числе три ракетные дивизии, на вооружении которых находилась 81 пусковая установка подвижных грунтовых ракетных комплексов (ПГРК) с межконтинентальными баллистическими ракетами (МБР) РС-12М «Тополь»).
Концентрация военнослужащих в Республике Беларусь (один военный на 43 человека гражданского населения) была самой высокой в Европе. Для сравнения: данный показатель на Украине был 1 к 98, в Казахстане — 1 к 118, а в Российской Федерации — 1 военный на 634 гражданских.
Белорусский военный округ был упразднен 6 мая 1992 года, и на базе его управления было создано Министерство обороны Республики Беларусь. К Вооруженным Силам Беларуси полностью отошли воинские части сухопутных войск и ПВО, примерно 90% истребительной и истребительно-бомбардировочной авиации, полк транспортной авиации, воздушно-десантная дивизия. При этом официальной датой формирования Вооруженных сил Беларуси считается 23 февраля 1918 года — день образования рабоче-крестьянской Красной армии. Так что в этом году в республике отмечалось их столетие.
Вывод российских ракетных комплексов стратегического назначения «Тополь» из Беларуси начался 13 августа 1993 года и завершился 27 ноября 1996 года.
Кроме того, с территории Республики Беларусь в 1992–1994 годах были выведены в Россию или расформированы на месте некоторые авиационные части Дальней авиации, фронтовой авиации, авиации ПВО и военно-транспортной авиации.
По состоянию на 1 июня 1992 года Вооруженные силы Республики Беларусь насчитывали 125 тысяч человек. При этом согласно Итоговому акту переговоров о численности личного состава обычных вооруженных сил в Европе от 10 июля 1992 года их суммарная численность не должна была превышать 100 тысяч человек. Поэтому в 1992–1996 годах было расформировано или частично переформировано более 250 воинских формирований, после чего численность Вооруженных сил Беларуси уменьшилась до 85,5 тысяч. Реформирование Вооруженных сил и их сокращение продолжались и в дальнейшем. В 2006 году было объявлено, что военная реформа завершена и начинается боевое строительство Вооруженных сил.
В итоге, по данным британского справочника The Military Balance 2018, численность Вооруженных сил Республики Беларусь по состоянию на ноябрь 2017 года составила 45350 военнослужащих.
Как представляется, этого вполне достаточно (с учетом военного союза с Российской Федерацией) для обеспечения надежной безопасности страны от имеющихся в данный момент и перспективных угроз.
— Недавнее заявление Александра Лукашенко о том, что он готов поставить под ружье 7 миллионов граждан своей страны в случае вторжения противника, является популистским, или оно близко к реальности?
— По данным Global Firepower, мобилизационный резерв Беларуси составляет 5 миллионов человек. Это меньше, чем заявленная президентом Беларуси цифра, но она все равно внушительна. Другое дело, что для того, чтобы поставить под ружье такое количество военнослужащих, их надо обеспечить вооружением, обмундированием, всеми необходимыми видами довольствия и так далее. Поэтому, конечно, реально мобилизовано в случае военной угрозы может быть значительно меньше людей. В 2016 году начальник управления информации главного управления идеологической работы минобороны Беларуси Владимир Макаров заявлял, что теоретически страна может поставить под ружье 900 тысяч человек.
Кстати, в Беларуси существует такой вид службы, как служба в резерве. В него призываются граждане, подлежащие призыву на срочную военную службу, в случае отсутствия потребности Вооруженных сил, других воинских формирований в военнослужащих срочной военной службы.
— В 1990-е годы резко снизилась боеспособность российской армии в сравнении с советским периодом. Как «лихие 90-е» сумела пережить армия Беларуси? Присутствовали ли в ней те же негативные тенденции: дедовщина, моральное разложение офицерства и личного состава?
— Даже западные аналитики, которые по определению не питают особой любви к Беларуси, отмечают, что реформирование и сокращение Вооруженных сил Беларуси удалось провести без особых социальных потрясений.
Скажем, в 2004 году российские офицеры даже со всеми надбавками получали в 1,5–1,7 раза меньше, чем белорусские, находящиеся на аналогичных должностях.
Так, например, белорусский лейтенант, командир мотострелкового взвода, получал в эквиваленте около 200 долларов по тогдашнему курсу. Лейтенант в России в то время лучшем случае довольствовался суммой менее 150 долларов.
При этом престиж воинской службы повышался в Беларуси не только за счет высоких зарплат, а комплексно. Российские журналисты, посещавшие белорусские учения в начале 2000-х годов, отмечали, что военнослужащие Беларуси — от солдата до генерала — живут службой, чего, к сожалению, нельзя было сказать о российских Вооруженных силах того времени. Сейчас, конечно, таких контрастов между белорусскими и российскими и Вооруженными силами уже нет.
Пресловутой дедовщины белорусской армии как наследнице Советской армии, где это позорное явление было, к сожалению, практически повсеместным, избежать, конечно, не удалось. Однако в 2001 году по инициативе тогдашнего министра обороны генерал-полковника Леонида Мальцева в Беларуси была введена совершенно новая система оценки деятельности командиров и начальников всех рангов. До этого офицеров наказывали за выявленные факты дедовщины независимо от того, мог тот или иной офицер ее предотвратить или нет. Тем самым командиров фактически вынуждали скрывать факты неуставных взаимоотношений.
Новая система, наоборот, поощряла выявление случаев неуставных взаимоотношений, какими бы тяжкими они ни были, и доклад о них вышестоящему начальству (вплоть до министра обороны).
«Дедов» стали немедленно и неотвратимо привлекать к соответствующей ответственности не то что за избиение молодого бойца, но даже и за грубое слово в его адрес. В белорусскую армию полностью перестали призывать ранее судимых. А военкоматы стали тщательно выбирать из призывного контингента наиболее здоровых и психологически устойчивых молодых людей, позитивно настроенных по отношению к военной службе.
В итоге дедовщину удалось значительно сократить, но, как показали дальнейшие события, все же не искоренить полностью. Широкий общественный резонанс в Беларуси вызвала гибель в октябре 2017 года рядового Александра Коржича, найденного повешенным в подвале одного из зданий элитного 72-го объединенного учебного центра. Это событие шокировало белорусов, считавших, что дедовщина осталась в далеком прошлом.
Всплыли и другие случаи дедовщины, в том числе и со смертельными исходами, о которых прежде предпочитали не говорить. К чести руководства Беларуси, оно не замалчивает существования этой проблемы и принимает меры для того, чтобы искоренить дедовщину. Так, например, 5 октября этого года Александр Лукашенко во время посещения полигона в Брестской области, отвечая на вопросы журналистов, заявил, что дедовщина — это позор армии и пообещал выжигать это явление «каленым железом».
