Федерализация Молдовы «даже не обсуждается» в качестве механизма урегулирования приднестровского конфликта, заявил президент Игорь Додон. Сама тема федерализации в общественно-политических дискурсах Молдовы и Украины табуирована. Аналитический портал RuBaltic.Ru разобрался, почему в Кишиневе и Киеве опасаются федерализации.
Проевропейские политсилы Молдовы не единожды заявляли о том, что одной из своих важнейших задач в период президентства Игоря Додона, баллотировавшегося на президентский пост под пророссийскими лозунгами, видят недопущение федерализации. Приверженцы евроатлантической интеграции считают, что федерализацию навязывает Россия с целью воспрепятствовать сближению Кишинева с ЕС и НАТО.
В свою очередь, сам Додон в ходе предвыборной кампании 2016 года допускал возможность реинтеграции Приднестровья путем федерализации Молдовы.
Напомним, в 2003 году, по «плану Козака», согласованному международными посредниками в урегулировании приднестровского конфликта, Приднестровью была бы предоставлена широкая автономия в составе Молдовы, что превратило бы государство в асимметричную федерацию.
Однако занимавший на тот момент пост президента Молдовы Владимир Воронин отказался ставить подпись под «планом Козака». Потому вопрос реинтеграции Приднестровья был отложен в долгий ящик, а точнее, до прихода к власти Игоря Додона, который до середины 2019 года практически не имел реальных инструментов влияния на положение дел в республике.
Вопреки тому, что ныне Додон и его Партия социалистов Республики Молдова получили реальную власть в стране, реинтеграция Приднестровья на основе федерализации «даже не обсуждается».
У молдавского истеблишмента, вне зависимости от политического окраса, наблюдается иррациональный страх перед федерализацией. Хотя говорить об унитарном характере республики с точки зрения политической науки несколько проблематично, ведь в составе Молдовы находится автономная Гагаузия.
В условиях институциональной слабости государства федерализация, как считают в Кишиневе, станет фактором делегитимации центральной власти со всеми вытекающими последствиями, ключевым из которых является минимизация возможностей распределять финансовые потоки, направляющиеся из регионов в столицу.
В условиях федеративного устройства неизбежно увеличатся финансовые возможности регионов, что приведет к росту политической капитализации местных элит, которые с течением времени составят конкуренцию центральной власти. Это, естественно, противоречит интересам столичных политиков и чиновников.
Кроме того, федеративная модель государственного устройства предполагает наличие более компетентных и квалифицированных чиновников на всех уровнях власти. Где взять таковых — вопрос не из простых.
Ситуацию в Молдове в контексте вопроса о федерализации внимательно мониторят в Киеве. «Мы не позволим навязывать нам [Украине и Молдове] какие-либо планы по так называемой федерализации», — заявил президент Украины Владимир Зеленский в ходе встречи с тогдашним премьер-министром Молдовы Майей Санду в июле нынешнего года.
За месяц до того, в разгар политического кризиса в Кишиневе, МИД Украины призвал не допустить «российский сценарий федерализации Молдовы».
Еще во времена президентства Виктора Ющенко призывы к федерализации Украины приравнивались к сепаратизму. В свою очередь, тезис о необходимости если не федерализации, то широкой гуманитарной и финансовой децентрализации активно обыгрывали в своих предвыборных кампаниях Партия регионов и ее лидер Виктор Янукович. Впрочем, после их прихода к власти лозунги о расширении полномочий регионов забывались.
При Петре Порошенко действия властей были направлены на то, чтобы создать крайне негативное общественное мнение о возможности федерализации.
Регулярно ретранслировалась мысль о том, что федерализация является частью плана России по дестабилизации Украины и отторжению территорий. В целом власть Порошенко достигла поставленных целей, снизив уровень поддержки идеи федерализации в обществе до менее 30%.
Собственно, ключевые опасения у украинских политиков такие же, как и у молдавских коллег — риски сокращения объемов коррупционной ренты, присвоение которой возможно лишь при обладании ресурсом центральной власти, и нежелание усиливать региональные элиты, обладающие амбициями карьерного роста.
В СМИ нередко можно увидеть тезис о том, что в Минских соглашениях предусмотрена федерализация Украины либо же предоставление автономии Донбассу. Это не соответствует действительности: в Минских соглашениях есть указание лишь об особом статусе отдельных районов Донецкой и Луганской областей.
То есть предполагается, что, к примеру, Новоазовский район Донецкой области (ныне неподконтрольный Киеву) будет иметь несколько больше полномочий, чем Бахмутский район той же области (ныне находится под контролем Киева). При этом данная конструкция крайне хлипка, и ни у кого из политиков либо экспертов нет понимания, как прописывать эти положения в законодательной базе Украины и как это должно функционировать на практике.
Страх федерализации еще долго будет доминантой правящего класса Украины и Молдовы.
Другое дело, что этот страх гиперболизирован, так как никаких предпосылок и движущих сил для проведения федерализации данных государств нет и не предвидится в кратко- и среднесрочной перспективе.
