Латвийский институт внешней политики 23 ноября опубликовал экспертный доклад «Евроскептицизм в странах Балтии: раскрытие проблем, люди и стереотипы». В докладе русский язык был назван языком евроскептицизма в Прибалтике. Было также отмечено, что русское население региона не ценит европейскую интеграцию и подвержено «кремлевской пропаганде». Таким образом, доклад Латвийского института внешней политики закладывает теоретическую основу для дискриминации русских и других этнических меньшинств в Прибалтике. О формах и характере этой дискриминации аналитический портал RuBaltic.Ru поговорил с организатором акции протеста против латышизации школ нацменьшинств «Аз есмь Латвия» негражданином Дэги КАРАЕВЫМ:
— Г‑н Караев, есть ли в Латвии такой феномен, как дискриминация этнических меньшинств? В чём он на данный момент выражается?
— Российские средства массовой информации порой несколько искаженно представляют ситуацию, которая сложилась в нынешней Латвии. Да, дискриминация есть, но нет кошмара. Здесь мальчиков на улице не распинают, грубо говоря.
Дискриминация в Латвии в основном заключается в делении людей на граждан и неграждан.
В Латвии есть претензия на понятие неразрывности Латвийской Республики довоенного и перестроечного образца, преемственности. При этом советский период назван «оккупацией». Соответственно, все, кто родился с 1940‑го по 1990 год, заочно были объявлены иностранцами. Эти люди получили возможность остаться в стране в статусе неграждан, чтобы потом натурализоваться через довольно унизительный и долгий процесс либо просто уехать.
Многие получили латвийское гражданство на основании исторических связей. До войны и до революции 1917 года Латвия являлась частью Российской империи. В стране есть большая община староверов — это русские люди, которые живут на своих территориях с XVII–XVIII веков, когда Пётр I реформировал церковь. Просто смешно называть их некоренным народом Латвии, потому что Латвия образовалась лишь 100 лет назад. А до этого даже слова такого не существовало.
Есть масса искажений и новых законов, на которые латвийские политики ссылаются, чтобы исторические факты перевернуть с ног на голову и сформировать определенное отношение к современникам.
Неграждане, в том числе и я, в Латвии люди «второго сорта». Это чувствуется в тот момент, когда пытаешься отстоять свои этнические, или национальные, или языковые интересы.
Паспорт негражданина Латвийской республики / Фото: sputniknewslv.com
В первую очередь речь идет о языковых правах, потому что русский язык вне закона в Латвии. Он считается иностранным, хотя по инерции остается более популярным, чем латышский. На русском языке в Латвии говорит большее количество людей, чем на латышском.
Современные элиты называют популярность русского языка «последствием оккупации» и активно с ним борются, пытаясь выкорчевывать его из всех сфер. Сейчас особенно актуально стоит вопрос со школьным образованием, которое планируют уже в ближайшее время полностью перевести на латышский язык.
В горбачевские времена в языковом вопросе придерживались компромиссно-уважительной позиции. Например, было разрешено слово «Таллин» по-русски писать с двумя буквами «н». При Владимире Путине вернулись к практике написания «Таллин» с одной «н». И эстонцы по поводу написания названия их столицы всегда возмущаются. Но по-латышски Таллин — это слово женского рода с одной буквой «н» и «а» в окончании. Получается «Таллина» (Tallina). При этом эстонцы почему-то не предъявляют претензии к латышскому языку и его грамматике.
Когда люди пытаются что-то указывать своим соотечественникам или сожителям, соседям по границам, континентам и прочее, я говорю: «Придайте, пожалуйста, официальный статус русскому языку в стране, а затем указывайте, как им распоряжаться».
То же самое с гражданством. С одной стороны, тысячи жителей Латвии массово обозвали «негражданами». С другой стороны, нам пытаются указывать, как надо жить.
— Вы сказали, что в Латвии русский язык остается наиболее используемым. Но, согласно переписи населения, русскоязычных в стране, включая белорусов и украинцев, 37%. Выходит, что часть латышей говорит на русском языке как на родном?
— Существует набор различных исторических парадоксов, в которых разобраться довольно сложно. В начале 1990‑х часть людей просто назвались латышами, почувствовав, что это будет для них наиболее выгодным «фарватером». В тот момент еще можно было назваться латышом, не имея для этого ровным счетом никаких оснований. И в паспорте появлялась запись, которая гласила «латыш». Никто же ДНК не сверял. Оценки выносились по собственному признанию либо по языку общения.
Если посмотрим статистику заключения браков в 1970 году и в 2013–2016 годах, более 30% браков латыши заключают с нелатышами — украинцами, белорусами, поляками, русскими. И эта статистика неизменна: и в 1970‑м, и в 2016 году — 30%. То есть можно взять любого латыша и в нём будет 30% нелатышской крови.
На самом деле Латвия — замечательное место для жизни. Здесь не бывает ураганов, цунами, землетрясений. На бытовом уровне всё прекрасно: люди общаются, разговаривают, находят общий язык. Но в законодательстве есть проблемы. Было бы в Латвии законодательство как в Финляндии, которое позволяет шведским «оккупантам» количеством в 5% быть образующей нацией и закрепляет статус шведского языка как второго государственного… В Латвии, к сожалению, почти половина населения подобных прав лишена.
Иначе как реваншем подобное отношение к русскому языку назвать нельзя. Довоенная Латвия была другой. Люди, которые жили в то время, рассказывали: чтобы комфортно жить в Риге, нужно было знать три языка — русский, немецкий и латышский.
— Дискриминация в Латвии касается только русского этнического меньшинства или также поляков, литовцев, эстонцев?
— Дискриминация в Латвии в первую очередь языковая. Могу предположить, если все завтра заговорят на латышском языке, всё равно найдется повод поделиться на группы. Не надо питать иллюзий. Если русскоязычные русские откажутся от родного языка, всё равно они не станут людьми «первого сорта» — они станут гражданами, но натурализованными. Всё равно будет какое-то отличие. Как в США, например, можно быть гражданином, но президентом ты стать не можешь, если родился за границей страны.
У меня случился разговор с журналисткой латышской газеты Latvijas Avīze. Она мне задала вопрос: «Почему Дэги с фамилией Караев беспокоится о русском языке? Вы ведь, судя по всему, не русский?» Я ответил ей, что мадам по фамилии Кузьмина могла бы со мной разговаривать по-русски. После чего журналистка стала рассказывать мне о том, как батракам давали фамилии хозяев и что она — настоящая латышка.
Посмотрите, на каком уровне происходит разделение людей в Латвии. На уровне имени, этнического происхождения, языковой принадлежности.
Речь не идет об образовании, о достижениях, об уровне интеллекта. И это происходит каждый день.
— Латвийские власти стараются сократить численность неграждан? Пытаются ли они включить их в латвийское общество?
— Я — негражданин. Никто за мной не бегает и не просит получить гражданство. Хотя у меня есть такая возможность и она довольно доступна, особенно через 20 с чем-то лет, когда язык выучен, официальная точка зрения на историю понятна и даже частично гимн запомнился. Но я не хочу проходить эту процедуру. Во-первых, потому, что я и так натуральный. Мне не нравится термин «натурализация». Во-вторых, я и так интегрирован. Когда в Латвии говорят об интеграции, почему-то говорят об одностороннем процессе «инкорпорации» русских.
Но интеграции как таковой не происходит. Латыши категорически уперлись рогом. И даже если они хорошо говорят по-русски, для них единственным аргументом, последней высотой, которую они не сдадут никогда, является язык. Латышский, латышский и только латышский.
Если ты в Латвии говоришь на русском языке, значит, ты попал под действие «кремлевской пропаганды» и смотришь Киселёва. Кто такой Киселёв? Почему латыши знают о нём, а я — нет?
Фамилия «Киселёв» сегодня как фамилия «Гитлер». Гитлера все знают, но это не значит, что все они читали Mein Kampf и попали под влияние его идеологии. Да, я, конечно, знаю, что существует Киселёв. Более того, мне известно, что существует два разных Киселёва, и оба в телевизоре. А еще есть Соловьёв, Толстой — много разных фамилий существует. Но это не значит, что латвийцы находятся под влиянием этих людей.
Но ярлыки всё равно навешивают. Если ты вдруг скажешь, что у тебя дома есть телевизор, в котором идут передачи на русском, значит, ты автоматически становишься «жертвой кремлевской пропаганды».
При этом сама Латвия элементарно не позаботилась о создании качественного контента на русском языке для местных телеканалов.
В 2014 году, после крымских событий, заговорили о том, что надо бы создать местные русскоязычные каналы. Но эта инициатива очень быстро была погашена Национальным объединением, которое не захотело «эффективно бороться с кремлевской пропагандой», испугавшись, что в Латвии появится очаг русского языка. И как же тогда они боролись бы за латышскость. На этом всё и закончилось.
Естественным путем происходит умирание коммерческих средств массовой информации в Латвии из-за неспособности вести конкурентную борьбу, в том числе с российскими СМИ и интернетом, который является источником информации номер один в современном мире.
— В Латвии российские телеканалы транслируются достаточно открыто?
— В Латвии ретранслируются международные версии российских телеканалов в разной степени «обглоданности». Первый канал ретранслируется частично (некоторые передачи и выпуски новостей) на Первом балтийском канале. А «Россия», «НТВ», «РенТВ» выходят в международных версиях — они менее популярны.
По моим собственным оценкам, Первый балтийский в десять раз популярнее, чем любая другая международная версия российских телеканалов. При этом сами российские новости в Латвии не более популярны, чем латвийские, или BBC, или Euronews.
— Еще одним условием получения гражданства, помимо латышского языка, является сдача экзамена по истории Латвии. Насколько серьезным барьером является этот экзамен для получения гражданства? Или это формальный экзамен?
— Хорошо, что история Латвии достаточно коротка. Насколько мне известно, этот экзамен состоит из ста вопросов. И только один из них касается «оккупации». Я слышал, что люди, которым попадался вопрос об оккупации, чтобы не идти на компромиссы с собственной совестью, просто складывали билетик и говорили, что придут в следующий раз. Затем вытаскивали другой билет — и спокойно отвечали.
Сам я экзамен по истории Латвии не сдавал, но слышал, что он несложный.
— В чём главный стимул для латвийцев оставаться в статусе неграждан?
— Я знаю, что есть как минимум пять типовых причин.
Моя причина следующая: я не хочу держать фигу в кармане, принося присягу государству.
Ровно до тех пор, пока Латвийское государство будет относиться ко мне как к человеку «второго сорта», я не хочу добровольно получать паспорт и идти на натурализацию. Мне придется врать, а я человек совести, к сожалению. Давно мог бы уже соврать и получить какие-то преференции по жизни. Но не получается.
Я думаю, неправильно говорить о «стимулах неполучения гражданства». Потому что ты просто ничего не делаешь и остаешься негражданином. Нет стимула к тому, чтобы что-то менять и получать латвийское гражданство. Для каждой категории жителей Латвии этот стимул должен быть каким-то своим.
Если говорить о старшем поколении, о людях, которые строили Латвию, им обидно, что их оставили «за бортом». Эти люди оскорблены, им не нужно латвийское гражданство, они уже в возрасте. Эта группа людей уже потеряла всякие стимулы.
Среди молодежи неграждан почти нет. Они либо родились гражданами, либо быстро натурализовались, потому что у молодежи другие взгляды на жизнь и нет обид.К тому же с латвийским паспортом, паспортом страны Евросоюза, гораздо легче уехать из Латвии и получить работу в той же Англии или Ирландии. Но перспектив внутри страны не видит никто, включая латышей.
