Пандемия коронавируса сделала популярными разговоры о кризисе европейской солидарности. Даже Германия, обычно не упускающая возможности укрепить свой международный авторитет за счет гуманитарных акций, предпочла одной из первых закрыть собственные границы и ограничить экспорт медицинских товаров в другие страны. Примечательно, что подобное проявление национального эгоизма не вызвало широкой рефлексии в немецком обществе. Немцы молчаливо согласились с непроизносимым лозунгом «Германия — прежде всего»: помощь союзникам по ЕС может оказываться только после обеспечения безопасности самой Германии.
Несмотря на то, что европейские СМИ и часть экспертного сообщества постарались представить критику в адрес ЕС как российскую и китайскую пропаганду, даже они были вынуждены признать, что единая Европа и впрямь оказалась не на высоте своего положения.
Официальную позицию озвучила глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен. Она принесла извинения странам Южной Европы за недостаточную поддержку со стороны ЕС, которая усугубила их и без того тяжелое положение.
В то же время правительства стран Западной и Северной Европы, прежде всего ФРГ, не торопились посыпать голову пеплом и каяться в недостатке солидарности, аккуратно переложив всю ответственность в этом вопросе на Брюссель.
Между тем ничто не мешало Берлину проявить масштабный альтруизм, как это было в ситуации с беженцами в 2015 году, и, например, начать широкую кампанию помощи пострадавшей Италии в первые дни распространения коронавируса. Вместо этого Германия поспешила закрыть свои границы, прежде всего на юге.
Немецкая сдержанность по отношению к близким соседям по ЕС до известной степени объяснима. Кризис с коронавирусом обострил давние противоречия между европейскими Югом и Севером.
Италия вместе с Испанией, Грецией и рядом других стран уже давно рассматриваются в Берлине как государства, злоупотребляющие преимуществами Европейского союза и не готовые вносить соразмерный вклад в европейскую казну.
В спокойные времена данная ситуация вызывала лишь дебаты политиков по разные стороны границ. С наступлением кризиса Германия перешла от слов к делу, предпочитая не замечать катастрофу рядом со своими границами.
Любопытно, что подобное проявление ФРГ национального эгоизма не встретило широкой рефлексии в немецком обществе. Как и в СМИ, ответственность за недостаточную координацию действий европейских стран в борьбе с коронавирусом предпочитают возлагать на Брюссель, не заостряя внимания на возможных альтернативных форматах.
Действия немецкого правительства в условиях пандемии в целом находят одобрение со стороны общества. Оппозиция в Бундестаге предпочитает критиковать кабинет Меркель с позиций внутренних немецких интересов.
Гораздо больше внимания, чем итальянцам или испанцам, было уделено мигрантам, для которых даже оставили открытыми границы.
В какой-то момент сложилась парадоксальная ситуация, когда беженцу с Ближнего Востока попасть в Германию было проще, чем французу, проживающему в Эльзасе.
С другой стороны, в условиях закрытия внешних границ ЕС добраться до немецкой территории стало трудновыполнимой задачей. Пожалуй, самый массовый прием мигрантов произошел с одобрения Берлина, позволившего въехать в страну нескольким десяткам подростков из лагерей беженцев в Греции.
На фоне новостей о выявлении коронавируса в лагерях беженцев на территории ФРГ немецкая миграционная политика, вероятно, будет временно скорректирована в сторону ужесточения.
И все же было бы неверным утверждать, что Германия отказалась от любых попыток помочь европейским соседям. Значимым шагом со стороны ФРГ стало открытие своих больниц для зараженных коронавирусом из других стран ЕС. Десятки европейских заболевших были направлены в немецкие клиники.
В некоторых случаях транспортировку осуществляли самолеты Бундесвера. Особенно много пациентов прибыло из приграничных с ФРГ районов Франции. Для них быстрая транспортировка в немецкие медучреждения буквально стала спасением. На данный момент общее количество иностранных пациентов сравнительно невелико, однако оно еще может возрасти.
Наконец, очевидно, что восстановление европейской экономики после пандемии также ляжет на плечи немецких налогоплательщиков. От Германии традиционно ожидается готовность закрыть финансовые бреши за счет своего бюджета.
Немецкое правительство понимает, что при поддержке миллиардами евро собственного бизнеса ему предстоит вложить сопоставимые суммы для спасения испанских и итальянских компаний.
За последние годы в Берлине привыкли к тому, что репутация Германии в южноевропейских странах полна противоречий. Отношения к богатому северному соседу сочетают в себе уважение с завистью. Во многих странах ЕС сложился обширный опыт манипулирования немецким чувством вины за годы Третьего рейха, и когда в тех или иных вопросах Берлин проявляет твердость, это вызывает раздражение.
Еще со времен экономического кризиса в Греции в Германии хотят видеть бескорыстного спасителя, готового оказывать помощь без лишних вопросов.
Ситуация с коронавирусом показала, что в кризисной ситуации ФРГ, как и другие страны, поставила приоритетом помощь для своих граждан. Конечно, громкие слова о «европейской солидарности», часто произносимые в ходе последних выборов в Европарламент, давали повод надеяться на известную готовность к взаимной поддержке среди европейских стран. Однако соответствующие механизмы заработали только после того, как была обеспечена защита от вируса на национальном уровне.
Некогда популярный лозунг Europa United не устоял перед непроизносимым слоганом Germany first и другими декларациями национального эгоизма.
