В Латвии 25 марта отмечали День памяти «жертв коммунистического террора». Из-за коронавируса у памятника Свободы в Риге не было сонма официальных лиц и фальшивых цветов. Хотя массовые чествования были отменены, президент Латвии Эгилс Левитс в частном порядке возложил цветы к монументу. В своей речи он заявил, что осуждает «коммунистический геноцид против латышского народа».
С 25 по 29 марта 1949 года 42125 человек или почти девять тысяч семей были вывезены из Латвии в Сибирь. После смерти Сталина уже в 1956 году в Латвийскую ССР вернулись 31,6 тысячи человек. А для тех, кто остался в Сибири, даже имеется специальный термин — «сибирские латыши».
Именно этому событию — принудительному переселению 2,28% населения Латвии — Левитс дал определение «геноцид».
Если мы обратимся к словарю, то узнаем, что геноцид — это форма коллективного насилия, действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую, религиозную или иную исторически сложившуюся культурно-этническую группу как таковую путем убийства членов этой группы; причинения серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; мер, рассчитанных на предотвращение деторождения в такой группе; насильственной передачи детей из одной человеческой группы в другую; предумышленного создания жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное физическое уничтожение этой группы.
Эгилс Левитс — юрист, точнее, преподносит себя таковым. При всем трагизме событий тех лет хотим для прояснения ситуации задать четыре вопроса.
Первый — можно ли считать геноцидом депортацию 2,28% населения страны, из которых 75% через семь лет вернулись домой и продолжили мирную жизнь?
Второй — были ли среди депортированных представители других, традиционных для Латвии национальностей — русские, поляки, литовцы, белорусы?
Третий — имелись ли среди высланных те, кто был прямо или косвенно связан с добровольцами латышского легиона СС, который проводил карательные операции против партизан и мирных жителей на территории Беларуси, Латвии, Литвы, Польши, России и Эстонии? Поддерживали ли некоторые из депортированных так называемых «лесных братьев», чинивших разбой на селе и в городе и препятствовавших налаживанию мирной жизни? Были ли среди убитых «лесными братьями» в послевоенные годы латыши?
Четвертый — привлекало ли советское правительство на добровольной основе латышей для составления списков на депортацию 1949 года и для участия в самой акции?
Все годы с момента независимости новый истеблишмент, «дети тримды» — латышской эмиграции, выращенные в США и Канаде, — сознательно и бессовестно отрицали очевидную вещь: то, что именно латышская нация наряду с другими была непосредственной участницей коммунистического строительства в СССР.
Латыши каждый день собственными делами и трудом воспроизводили социализм, а иногда и репрессии, работая на фабриках и заводах, в колхозах и совхозах, создавая научные труды и снимая кино, играя в национальных театрах и далее, далее, далее. И вы знаете — им это нравилось.
Достаточно посмотреть на первомайские и ноябрьские фотографии самих латышских местечек и городов Латвии в 50-е, 60-е, 70-е и 80-е годы. Только представители латышской нации занимали посты первых секретарей Коммунистической партии Латвии, были председателями Верховного Совета ЛССР, премьер-министрами ЛССР, мэрами всех крупных городов Латвии.
И если сегодня господину Левитсу так хочется подчеркнуть якобы мононациональный характер депортации 1949 года, назвать ее геноцидом и террором, то он, являясь первым лицом государства, несомненно должен покаяться в содеянном 70 лет назад и взять на себя часть вины.И не только за это. А за все, в чем вдруг стал виноват перед Латвийским ССР и что декларируется в режиме пулеметной очереди националистической элитой Латвии с 1991 года. И чем искреннее начнет каяться господин президент, тем быстрее мы его простим.
