В пятницу вечером редактор интернет-портала IMHOclub.lv Юрий Алексеев находился у себя дома, когда в квартире выключилось электричество. Ничего не подозревая, он выглянул посмотреть, что случилось. В подъезде стояли трое, двое из них были в масках. Это были сотрудники Полиции безопасности. Рывком они открыли входную дверь, провели обыск в квартире, изъяли все компьютеры и цифровые носители, отобрали мобильный телефон. Следующие два дня Алексеев провел в следственном изоляторе. 25 ноября суд Видземского предместья Риги отклонил ходатайство ПБ об аресте журналиста, и его отпустили. Уставший Алексеев вернулся в свою квартиру, где его застал телефонный звонок.
— Г-н Алексеев, за что Вас задержали?
— Меня задержали за военные преступления, действия, направленные на свержение государственной власти, и призыв к насильственному свержению государственной власти и насильственному изменению государственного строя Латвийской Республики. Это статьи 74, 80 и 81 Уголовного кодекса Латвии соответственно.
Ночевал я в СИЗО. Спал в том, в чем меня привезли. Утром меня забрали и отвезли в суд.
— Как проходило задержание?
— Довольно бойко. Вечером в пятницу я спокойно сидел дома, когда вдруг выключился свет. Я взял фонарик и пошел осматривать предохранители. Я открываю входную дверь, и тут ее начинают дергать с другой стороны. В щель я увидел несколько человек, которые рвали дверь на себя.
Я хватаюсь за дверь со своей стороны, решив, что это бандиты. Мне почти удается их победить, но ручка внезапно отламывается. Я лечу через всю квартиру и ударяюсь головой о батарею.
В дверь вламываются трое. Двое из них в масках — маски-шоу. Тот, который без маски, говорит, что это Полиция безопасности. У меня начинается обыск. Все мои компьютеры выдирают из розеток, а телефоны уносят.
В наручниках меня привозят в Полицию безопасности, где начинают писать протокол о том, что я враг народа. После этого меня на трое суток определяют в следственный изолятор.
— Вас почти двое суток продержали в изоляторе. Как к Вам относились?
— В изоляторе я сидел замечательно. Когда я «прописывался», ко мне относились очень вежливо и корректно. Спросили, откуда я такой, на вора ведь не похож. Я ответил, что я политический и попал к ним за шпионаж и измену родине. Ко мне относились очень вежливо и спокойно, даже дали книжку почитать, хотя в изоляторе это не положено.
— Владимир Линдерман сообщил, что Полиция безопасности добивалась Вашей отправки в тюрьму. Так ли это?
— Через четыре дня у меня должно быть шестидесятилетие, а мне предложили «посидеть немного». Юбилей я должен был встретить в Рижском централе. Думал, что сэкономлю на празднике (смеется).
Но судья, как ни странно, вняла доводам адвоката и моим и отказала Полиции безопасности в требовании отправить меня в заключение.
— Чем руководствовалась служительница Фемиды, отказывая обвинению?
— Настолько нелепы были сами обвинения. Я достаточно известный журналист, и не только в Латвии, но и в России. Скорее всего, маленько забоялись совсем жестко поступать со мной. Вот Александра Гапоненко четыре месяца там продержали по тем же статьям.
— У Вас провели обыск, как и в прошлый раз. Что искали полицейские и что нашли?
— На этот раз не нашли ничего. В первый обыск, в декабре прошлого года, у меня обнаружили патроны от пистолета Макарова. Спрятаны они были в нише под потолком. Если бы я в этой квартире жил еще лет пятьдесят, я бы их все равно не отыскал. По всей видимости, кто спрятал, тот и нашел. Под навесным потолком найти патроны мог, наверное, только тот, кто их туда и прятал. Пистолет не нашли.
— В Латвии прошла целая серия задержаний русскоязычных правозащитников. Полиция безопасности приходила к Александру Гапоненко, Владимиру Линдерману, Илье Козыреву и другим. Чего добиваются власти этими арестами?
— Сейчас происходят жестокое давление и запугивание. Я не участвовал в политических акциях. Я человек спокойный, просто сижу дома и пишу статьи. Никто меня не может упрекнуть в том, что я бегал где-то с оружием или флагами, участвовал в массовых беспорядках. В Латвии нет беспорядков.
Взялись за меня, поскольку я персона, достаточно известная в стране. На моем примере хотят сказать: не высовывайтесь вообще никто.
У меня отобрали телефон. Сразу после того, как вышел на свободу, я направился в кафе и попросил вызвать мне такси. Таксист, довезя меня, спросил: а вы тот самый Алексеев? Да, говорю я. Так это вы из тюрьмы едете? Снова говорю: да. Так он довез меня до дома бесплатно.
Я известный человек, и на меня делают такой наезд, хотя я не состою ни в одной политической партии или общественном движении. Но если такого человека арестовать, то остальные испугаются.
— Как Вы оцениваете общую ситуацию со свободой слова в стране? Удается ли запугать журналистов, правозащитников?
— Удается. А почему нет? У каждого человека есть своя жизнь, свои жизненные планы. У кого-то семья — благо мои дети выросли и уже живут самостоятельной жизнью, из моей семьи в Латвии живу только я. Направлено все это на то, чтобы испугать.
Я достаточно крепкий человек, но двое суток в следственном изоляторе повлияли на меня. Мне было непросто. Не то чтобы я сейчас переоценил свои взгляды; меня это не взяло. Но испугать можно.
— Что Вы намереваетесь делать дальше?
— Первостепенная задача — подключиться к интернету. Сейчас у меня есть только телефон, который мне удалось восстановить, купив новую сим-карту. Как только выйду в интернет, продолжу заниматься прежним делом.
Государство уже не полицейское, а фашистское. В полицейском государстве есть такое понятие, как закон. В такой стране законы жесткие, но они для всех. Закон есть закон.
Я согласен играть по правилам. Но в Латвии нет правил. Когда к тебе домой врываются, ломая дверь, это не полицейское государство, а беспредельное и фашистское.
Они хотели меня запугать. Мне через четыре дня будет шестьдесят лет, а следователь с улыбкой доктора Менгеле мне заявляет: «придется посидеть». Мог бы еще и Новый год в тюрьме встретить. Судья оказалась трезвее, чем этот следователь, и отпустила меня. Но не факт, что завтра меня не заберут.
