Президент Польши Анджей Дуда совершил свой первый зарубежный визит – в Эстонию. В этом визите уже не в первый раз проявилась противоречивость внешней политики нового главы польского государства: антироссийский курс при одновременном стремлении быть принципиальным в вопросах исторической памяти и защиты поляков за рубежом. Проблема в том, что эти две установки нередко оказываются несовместимы друг с другом.
Во время избирательной кампании кандидат в президенты Польши Анджей Дуда шокировал большинство своих соотечественников и воодушевил меньшинство, когда не стал исключать того, что польская армия будет отправлена на подмогу украинской воевать на Донбассе. Поддержка Украины в её «борьбе с российской агрессией», а также содействие украинской десоветизации и «пути в Европу» неизменно были в числе основных тезисов предвыборной риторики Анджея Дуды.
Тем большей сенсацией стал отказ избранного президента Анджея Дуды от встречи с президентом Украины Петром Порошенко. Последний планировал присутствовать на финальном матче Лиги Европы между украинским «Днепром» и испанской «Севильей» на Национальном стадионе Варшавы, а заодно познакомиться с новым польским коллегой. Но Дуда от встречи с украинским лидером отказался, сославшись на занятость.
Эксперты тут же принялись говорить, что на самом деле отказ избранного президента Польши от встречи с Порошенко вызван исторической политикой официального Киева: реабилитацией УПА и героизацией Романа Шухевича и Степана Бандеры. Такие предположения были вполне оправданны. Во-первых, политика памяти тоже была в числе приоритетов кандидата в президенты Анджея Дуды. Во-вторых, страдания польского народа — политическая специализация партии «Право и справедливость», к которой относится новый польский лидер.
В 2013 году депутаты «Права и справедливости» в польском Сейме добивались официального признания геноцидом зверского истребления десятков тысяч поляков украинскими националистами в 1943 году, вошедшего в историю под названием «Волынская резня». В итоге, Сейм к 70-летию трагедии выбрал для резолюции по Волынской резне более мягкую формулировку: «этническая чистка с признаками геноцида». На фоне переговоров об ассоциации Украины с ЕС правящая «Гражданская платформа» решила не задевать больное место в двусторонних отношениях, хотя правившая тогда в Киеве команда Виктора Януковича особых симпатий к бандеровцам не испытывала.
То ли дело — сейчас, когда день основания Украинской повстанческой армии стал на Украине новым Днем защитника Отечества, а президент Порошенко перечисляет Шухевича и Бандеру в ряду национальных героев. И в этом — парадоксальность ситуации, в которой теперь оказался Анджей Дуда, собирающийся всеми силами поддерживать Украину и создавать антироссийский Альянс государств Балтийско-Черноморского региона.
«Новая Украина» будет тем больше антироссийской, чем большее влияние в ней будет иметь украинский интегральный национализм — идеология, послужившая основанием для чудовищного истребления поляков. В равной степени это относится к другим соседям Польши: их антироссийское единство будет тем крепче, чем сильнее в каждой из стран будут позиции националистов, настроенных не только против России, но и против поляков.
Например, Белоруссия может стать частью затеваемого Дудой антироссийского блока только в том случае, если господствующей идеологией там станет белорусский национализм. Чем радикальнее будет правящий национализм, тем тверже будет антироссийская позиция Белоруссии. Но вот беда: белорусский национализм враждебен не только к России, но и к полякам, включая конкретных поляков, живущих сейчас на западе Белоруссии.
Поэтому перед новым президентом Польши неизбежно возникает дилемма: либо быть последовательным в своих принципах и не сотрудничать с теми, кто является политическими наследниками притеснителей поляков и — тем более — проводит антипольскую политику в настоящем, либо положить свои принципы на алтарь борьбы с «имперскими амбициями» России. Рано или поздно выбор делать придется, но пока Анджей Дуда пытается найти между двумя несовместимыми установками компромисс.
Таким компромиссом стал имеющий, прежде всего, символическое значение первый зарубежный визит нового президента Польши. Его Анджей Дуда нанес 23 августа в Эстонию. С одной стороны, все логично. Если такому польскому деятелю, как Дуда, и совершать первый официальный визит в годовщину подписания Пакта Молотова-Риббентропа, то куда же, если не в Прибалтику? Не в Берлин же. И не в Москву.
«Многие боятся, что такие решения, как соглашение от 23 августа 1939 г. между СССР и Германией о разделении между собой Европы, будут повторяться. Визит президента показывает, что никаких такого рода договоренностей мы больше не хотим. — комментирует поездку польского президента в Прибалтику научный сотрудник Института политических наук Варшавского университета, кандидат политических наук Бартломей Жданюк, — Визит Анджея Дуды направлен на то, чтобы показать: Польша солидарна с Эстонией, Латвией и Литвой во внутреннем и внешнем плане».
С другой стороны, как президент Польши для своего первого зарубежного визита мог выбрать из трех балтийских республик — Эстонию?
Если Анджей Дуда действительно хочет возродить Речь Посполитую «от моря до моря» в виде антироссийского балто-черноморского альянса, то ехать ему нужно на родину Ягеллонов — в Литву.
Польша имеет с Литвой общую границу, историю, внешнюю политику и большие инфраструктурные проекты. Литовская элита десятилетиями одержима геополитическими фантазиями об антироссийском «санитарном кордоне» от Балтики до Кавказа, которые недавно озвучил президент Польши. У Литвы с Польшей общий главный союзник — Соединенные Штаты Америки. С литовской коллегой Далей Грибаускайте Анджей Дуда мог бы всласть наговориться о «гибридной войне», «террористическом государстве» и «кровавом агрессоре Путине». В своем проекте регионального антироссийского блока Дуда добавил к Балтийско-Черноморскому региону еще и Адриатику, а Грибаускайте, между прочим, как раз недавно ездила в Хорватию бороться с российской атомной энергетикой.
И, несмотря на все это, Анджей Дуда поехал не в Литву, а в Эстонию, которая с Польшей не граничит, частью Речи Посполитой не была, а во внешней политике относит себя не к Центральной и не к Восточной Европе, а к Скандинавии, и балто-черноморские прожекты Варшавы ей — ввиду ориентации на Финляндию, Швецию и Норвегию — ни к чему.
«Эти отношения не имеют большого значения, особенно — с польской точки зрения. Скромненькие, если быть кратким. — говорит о польско-эстонских отношениях Бартломей Жданюк, — Мы далеко друг от друга, численность всего населения Эстонии, кажется, меньше, чем Варшавы. Так что не скажу, что страны активно взаимодействуют».
И все же — Эстония, а не Литва. Почему — так?
Потому что при визите в Литву Анджею Дуде пришлось бы быть принципиальным и говорить с Далей Грибаускайте об ущемлении прав литовских поляков, которым литовские власти запрещают пользоваться родным языком в местах компактного проживания, заставляют писать имена на литовский манер и переводят польские школы на литовский язык.
После упоминания прав литовских поляков дальнейший разговор с президентом Литвы о «сдерживании России» был бы невозможен: как показала политическая практика, публичные упоминания о дискриминации польского населения Вильнюсского края способны вызвать у Дали Поликарповны истерику. Но и не затронуть вопрос о положении местных поляков при посещении Вильнюса президент Дуда тоже не может — это выглядело бы как предательство своих соотечественников.
Отсюда и такие неуклюжие компромиссы между строительством антироссийского блока и внешнеполитической принципиальностью, как первый зарубежный визит, нанесенный в годовщину Пакта Молотова-Риббентропа в Эстонию, при сознательном игнорировании Литвы.
