Россиянин Юрий Мель обжаловал вынесенный ему обвинительный приговор по делу о столкновениях у Вильнюсской телебашни 13 января 1991 года. Защита полковника запаса российской армии назвала приговор литовского суда о семи годах тюрьмы для Юрия Меля неправомерным. Преследование в Литве больного отставника вызвало мощную общественную кампанию в поддержку Юрия Меля среди его земляков в Калининградской области. О том, как приговор по «делу 13 января» восприняли в семье осужденного, и о продолжении борьбы за оправдание и освобождение Юрия Меля RuBaltic.Ru рассказала его супруга Надежда МЕЛЬ.
— Надежда Борисовна, Вы долгое время не общались с прессой. Почему сейчас Вы решили изменить свое решение избегать публичности и высказаться?
— Я следовала просьбе адвоката, которая считала, что до вынесения приговора наши интервью, митинги и пикеты могут быть отрицательно расценены в Литве и негативно повлияют на следствие.
— Как Вы восприняли приговор Юрию Николаевичу?
— Разумеется, тяжело сказать, что радостно. Разве что в том контексте, что 7 лет — это не 16.
— То есть Вы ожидали худшего?
— Конечно. Я вместе со всеми теперь ожидаю апелляционных решений.
— Вы верите, что Юрий Николаевич может выйти на свободу раньше положенного срока? Что эта апелляция к международному праву сработает?
— На самом деле нет. Потому что мне кажется, что все-таки сильнее влияние Запада и антироссийские настроения там, в Литве.
По опыту, я была удивлена, даже появились мысли — неужели в людях проснулась справедливость, что было вынесено такое относительно гуманное решение?
Я все 5 лет мониторила литовскую ситуацию, и всегда все происходит как будто у тебя на глазах. Поэтому, по примеру других, не приходилось такого ожидать — такого относительно мягкого решения. Взять того же политика [Альгирдаса] Палецкиса, который уже второй раз практически за одно и то же сидит, что тоже надежды не вызывает. А тут все-таки 7 лет, а не 16, и даст Бог, через 2 года муж уже будет на свободе.
— Что, на Ваш взгляд, явилось причиной этого относительно гуманного приговора Юрию Мелю?
— Все-таки — наша активность, и поэтому я так поменяла свое мнение. Я очень сильно сожалею, что прислушивалась к мнению адвоката. Надо было, видимо, продолжать в том же духе, воздействовать на Литву пикетами, митингами.
— Как Вы справлялись все эти 5 лет, пока Юрий Николаевич находился в тюрьме?
— Я на примере сегодняшнего дня скажу. Я сегодня открывала свою выставку совместно с коллегой по художественному «цеху», художником-анималистом Людмилой Одинцовой. Она имела такой формат: одновременно там были представлены взрослые художники и студия, где я работаю педагогом. Выставка будет функционировать в течение месяца в Центральной детской библиотеке имени Сергея Михалкова в Калининграде.
Сегодня я приглашала туда много СМИ, чтобы показать, например, что писателю легче писать обращение в поддержку Юрию Николаевичу. Я не только жена, но и художник. А художникам легче донести мысль посредством художественного слова, картины. И сегодня не откликнулся никто!
У меня были такие мысли: если бы я, например, повесилась от горя или выпрыгнула из окна, то приехали бы все.
А когда я спустя 5 лет после ареста мужа жива, действую, не сошла с ума от горя, не сижу в психушке и не живу по каким-то маргинальным принципам, это публике неинтересно. Но это так. Я живая, я деятельная. Думаю, именно такой меня хотел бы видеть мой муж, когда выйдет на свободу.
— Вы говорите, что писатели выражают свое мнение текстом, а художники — изображением. В Ваших работах, в произведениях, которые Вы представили на выставке, как-то отражена Ваша история и история Вашего мужа?
— В моих картинах беда нашей семьи отражена не первый год. В этом году, 14 апреля, закончилась выставка в Музее янтаря, которая тоже длилась месяц. В прошлом году — творческая мозаика, на которой была представлена моя работа в Музее янтаря. Эти две работы тоже были с отсылкой к моим отношениям с супругом.
— То есть можно сказать, что это посвящение Юрию Мелю?
— Это история о нас.
— Люди, которые будут смотреть эти картины, смогут узнать Вашу историю в тех красках и сюжетах, которые Вы изобразили?
— Узкий круг о них знал еще до представления, когда они находились в экспозициях. Некоторые даже писали статьи, но мало, потому что, опять же, это не «мутная» тема. У нас пишут только на «мутные» темы.
— А кто и что Вас поддерживало все эти 5 лет, пока Юрий Мель находится в тюрьме?
— Меня поддерживала вторая часть моей семьи, мои родители, хоть они уже и старики. Мой родной брат с семьей, сын, собака моя любимая. Очень поддержала соавтор и близкая подруга Людмила Одинцова, с которой мы вместе проводим выставку.
— Наш портал проводил в этом году акцию в поддержку Юрия Меля в виде серии видеороликов. И нам Юрий Николаевич из СИЗО написал, что эта акция ему очень помогла и положительно повлияла на него. Как Вы относитесь к этой акции?
— Мне было очень приятно видеть, сколько людей отозвалось. Было очень приятно видеть, что Юрий Николаевич тоже пришел в более оптимистичное настроение, получив такую поддержку.
Слова поддержки Юрию Мелю от ветерана спецназа, председателя совета директоров Калининградского морского торгового порта, депутата Калининградской областной думы Андрея Ивановича Колесника
Еще в 2014 году через сайт «Одноклассники» я тоже провела такую агитационную работу, чтобы взбодрить сослуживцев, знакомых, друзей, и собрала ряд поздравлений Юрию Николаевичу с Днем танкиста и с его днем рождения, так как они идут друг за другом в сентябре.
Когда мы ему переслали все это, он прислал мне письмо с горькими словами, которые можно комментировать в духе «Мастера и Маргариты». Он сказал, чтобы я никуда ни к кому не ходила и ни о чем не просила, и что не нужно ему больше такое присылать.
В моих действиях он увидел обратное.
Если к Вам он обратился с благодарностью, то в моих действиях он прочитал (в принципе, так и было на самом деле), что ко мне никто сам не пришел и не сказал: «Надежда, давай мы поддержим супруга, что-то напишем». Я сама всем написала и сказала, что перешлю ему в поддержку их пожелания.
В 2014 году он это воспринял с такой болью и агрессией… А вот на вашу акцию отреагировал по-другому. Видимо, чувствовал, что час свободы близок. 5 лет прошло, но вот чтобы кто-то сам пришел и предложил, такого не было.
— А нам некоторые сами предлагали, сами присылали обращения.
— А у меня хватит пальцев на одной руке, чтобы пересчитать тех людей, кто обратился сам.
— Согласен, у нас тоже было таких немного. Однако, опять же, мы предлагали, но не уговаривали, просто говорили, что есть такая возможность. Поэтому, в общем-то, те люди, которые откликнулись, можно сказать, откликнулись сами.
— В 2014 году ему казалось, что незачем мне это делать, он ведь уже завтра должен быть дома. Зачем я ему это присылала? А у меня уже тогда были предчувствия тягостные.
А сейчас прошло 5 лет, может быть, поэтому у него чувство благодарности за то, что люди говорят.
Он же видит, что тут разный посыл: то поздравление с Днем танкиста и с днем рождения звучит несколько коряво. Слова «будь здоров, будь счастлив», когда их слушаешь, находясь в тюрьме, обретают корявую форму. Может быть, воспринимается невольно как цинизм, поэтому я и не хочу говорить никаких слов.
Мне очень хотелось тоже выступить для Вашего портала. Но одно дело, когда обращения в камеру говорят люди разных рангов, профессий, возрастов, а другое дело, когда говорит жена. Я должна была сказать что-то необычное, на что у меня, может быть, не хватило бы красноречия.
А картины — это картины: они стоят годами, и каждый в них видит что-то свое. Я, конечно, не претендую на то, что мои картины столь же уникальны, как Джоконда, но все-таки опыт и людское мнение показывают, что я хороший художник.
— Люди, которые видели Ваши картины, те из них, которые навеяны историей Вашего мужа, что они Вам говорили? Какие чувства они у них вызывали? Или они Вам этого не говорили?
— Надо сказать, что мое творчество немного специфично из-за того, что это не живопись, а роспись. Но даже посредством ремесла, посредством росписи можно передавать эмоции и чувства.
Например, если в одной работе у меня лебеди смотрят друг на друга, глаза в глаза, то это определенное чувство. А если в другой работе один лебедь причудливо изворачивает голову и они смотрят в одном направлении, то (тут я снова обращусь к классикам) любить — это не смотреть друг на друга, а смотреть в одном направлении.
— Как Вы собираетесь и собираетесь ли дальше бороться за мужа в оставшиеся до его освобождения 2 года?
— Кроме того, что в моей жизни оказалась такая важная составляющая стезя, что я стала художником, у меня есть еще психологическая подготовка. Не хотелось бы перечислять все то, чему я научилась в этом направлении.
— Расскажете Вашу биографию? Практически никто из наших читателей, которых интересует судьба Юрия Меля, ее не знает. А она ведь очень интересная. Вы тоже офицер?
— Я прапорщик. С Юрием Николаевичем я познакомилась на таджикско-афганской границе, когда служила с первым супругом. Я вдова, так как лишилась первого мужа, и впоследствии я стала женой Юрия Николаевича.
В 2011 году мы приехали в Калининградскую область, в город Гвардейск, служили в Учебном центре морской пехоты. Он был танковым комбатом, а я была офицером.
Потом на разных должностях мы служили в Калининграде, Юрий Николаевич закончил Общевойсковую академию. Я более 20 лет прослужила в ВС и по возрасту ушла на пенсию. Последние 6 лет была председателем женсовета артиллерийской бригады города Калининграда.
— Возвращаясь к тому, что Вы начали говорить о психологической подготовке, которая у Вас есть…
— Я прошла подготовку по гештальт-терапии, арт-терапии, песочной терапии, НЛП. То есть это все, что помогает работать с психологией травмы, с детьми с ограниченными возможностями по здоровью.
Вспоминая один из тренингов по нейролингвистическому программированию, хотелось бы поделиться моментом: окончание «ся» в русском языке — это возвратная частица. Например, «пытаться» значит «пытать себя». Так вот, стараться, пытаться — это все возвратное, когда ты пользуешься этим глаголом и что-то делаешь, все возвращается, стоит на одном месте.
Поэтому я не хочу пытаться и стараться, я буду жить и делать. Я беру на себя ответственность и не использую глаголов с возвратной частицей, я хочу делать: помогать детям, рисовать, поддерживать дом в порядке, хочу, чтобы была здорова собака, чтобы все было хорошо в семье.
И когда вернется Юрий Николаевич, пусть он увидит этот цветущий сад.
