Подходит к концу первая половина председательства Латвии в ЕС. Ради США официальная Рига отстаивает санкции, ради Европы борется с российскими СМИ, ради Украины продавливает в Брюсселе уравнивание ДНР и ЛНР с террористическими организациями. Что же Латвия в это президентское полугодие делает для себя? И как это председательство влияет на ЕС в целом? На эти вопросы ответила доктор исторических наук, завотделом исследований Центральной и Восточной Европы Института Европы РАН Любовь ШИШЕЛИНА:
- Этот год начался председательством Латвии в Совете Европейского союза. Латвия — вторая после Литвы страна Прибалтики на этом посту со времени восточного расширения ЕС, и не за горами 2018 год, когда свою программу предложит Эстония.
Вот уже год наша страна, Украина, Европа, да и весь мир живут под впечатлением от председательства Литвы и от Вильнюсского саммита 2013 года, ставшего прологом тяжелейшего глобального конфликта нового столетия, сравнимого с Третьей мировой войной. И потому в начале председательства еще одной страны Прибалтики — Латвии — естественно подумать о произошедшем: литовская агрессивная, недоговороспособная линия — это характерная для всех бывших республик СССР позиция, или все же «отдельный случай», субъективные амбиции госпожи Грибаускайте в преддверии общеевропейских выборов? Где начинаются и где заканчиваются возможности и способности наших бывших соотечественников, принимающих бразды управления Европейским союзом?
Провинциализм: конечно, в этом понятии нет ничего предосудительного; в известном смысле, не менее провинциальны голландцы и бельгийцы, а также другие основатели ЕС, когда речь идет о соотношении частного (национального) и общего (европейского). Но вот есть нечто практически объективное, заложенное в самой европейской структуре, что позволяет видеть различия между двумя провинциализмами: одни создали структуру и правила ее функционирования, а другие вынуждены были менять себя в стремлении соответствовать. О характерных чертах понятия «европейского» почти век назад уже писали наши классики. В частности, Николай Трубецкой указывал на то, что понятие «общеевропейского» чаще всего подменяется понятием романо-германского. «Одураченные романо-германцами «интеллигенты» неромано-германских народов должны понять свою ошибку. Они должны понять, что та культура, которую им поднесли под видом общечеловеческой цивилизации, на самом деле есть культура лишь определенной этнической группы романских и германских народов. Это прозрение, разумеется, должно значительно изменить их отношение к культуре собственного народа и заставить призадуматься над тем, правы ли они, стараясь во имя каких-то «общечеловеческих» (а на самом деле — романо-германских, т.е. иностранных) идеалов навязывать своему народу чужую культуру и искоробить в нем черты национальной самобытности».
В случае стран «новой Европы», пополнивших Европейский союз в 2004 г. и позже, это подтверждается самим фактом их ассиметричной конвергенции с западной (романо-германской) Европой, а фактически — поглощением ею. Попытки что-либо изменить в таком раскладе (взять хотя бы случай Венгрии, попытавшейся изменить Конституцию и несколько основополагающих законодательных актов уже будучи членом ЕС) вызывают агрессивную политическую реакцию Брюсселя и США, выливающуюся в экономическое, санкционное давление и инспирацию внутренних протестных движений.
В отличие от других стран Европы, в случае Латвии и Эстонии речь вообще идет о государствах с историческим опытом собственной государственности, суммарно не достигшим и полувека. То есть мы имеем дело с государствами, которые сами все еще находятся в процессе национально-государственного строительства и которые изначально довольно условно соответствовали критериям членства в Евросоюзе. Им бы не мешать и не обременять их дополнительными нагрузками. Может, эти страны, особенно Латвия и Эстония (Литва — это все же другая история), никогда и не стремились к управлению Европой. А тут Европа, движимая — назовем это по аналогии — «условным равенством прав и возможностей», выталкивает их на роль председателя, хотя и не отпускает бразды правления, что видно и в стиле, и в программе, и в широте шага. Латвия до сих пор выступила хотя бы с одной действительной инициативой? Здесь Латвия видится, скорее, как жертва того порядка, к которому она примкнула. И страна, где нет и двух миллионов граждан, у которой за спиной всего-то 44 года национальной государственности — то есть реального, самостоятельного управленческого опыта —
страна, все еще «не догнавшая мишень, за которой устремилась пару десятилетий назад», теперь должна как бы управлять Европой… И вся Европа должна воспринимать это как бы всерьез.
В этом месте явно напрашивается оценка политического совершенства самой европейской структуры. Да, видимость равенства возможностей закреплена была и прежними документами, и Лиссабонским договором, но на деле все обстоит не так однозначно. Недавно агентство Блумберг опубликовало весьма занимательную статью Джеймса Г. Ньюгера «Туск дает европейский ответ России с позиций США», где автор пишет о том, что день Дональда Туска (нынешнего председателя Европейского совета) начинается со звонка в Америку… И это о Польше с населением почти в сорок миллионов жителей. Неужели кто-то серьезно может думать, что Латвия с ее едва ли двумя миллионами жителей может существенно повлиять на политику ЕС? Или в будущем Эстония с полуторами миллионами? И Грибаускайте — президент самой крупной страны Прибалтики — сделала то, что сделала, только опираясь на помощь Германии, Великобритании, США. Поэтому питать большие иллюзии относительно того, что страны Прибалтики существенно улучшат или, наоборот, испортят климат в самом ЕС и в отношениях с Россией не приходится. Максимум, они смогут быть прилежными исполнителями воли своих наставников, и где-то даже более решительными, поскольку не на них, все же, лежит итоговая ответственность. ЕС же, понаблюдав за этими подходами к неподъемной штанге европейского единства лишь как к рутинной церемонии, продолжит идти к своей «романо-германской» цели.
Здесь вспоминается раздражение Жака Ширака по поводу выступлений поляков, прибалтов и других восточноевропейцев в канун иракского кризиса. Послание французского президента звучало так: а вы бы лучше помолчали! И это в адрес полноправных членов ЕС… Поэтому иерархия внутри Евросоюза никуда не исчезла и вряд ли исчезнет в обозримом нами будущем. В подтверждение этого наблюдения приведу примеры Словении, Чехии или Венгрии, которым мало что удалось осуществить из своих национальных программ за время своего председательства в Совете. Но дело даже не в этом. Главное в том, что это интеграция другой части Европы, в которой страны никогда не будут иметь равенства, решающего слова.
Так вот уже сегодня очевидно, что, встраиваясь в романо-германскую интеграцию, восточноевропейские страны на деле теряют и разрушают себя.
Что получил ЕС от этих стран? Молодежь, выращенных в советское время высококлассных специалистов. Кроме того, ЕС закрепился на их рынке, вынес сюда наиболее вредное производство. Что дал им? Кроме свободы передвижения и совершенствования коммуникационной инфраструктуры — почти ничего. Он больше взял, заполнив свою демографическую яму высококвалифицированными тружениками с востока Европы, нашел близлежащий и покладистый, благодаря членству, рынок, обезопасил собственные восточные рубежи, предоставив этим странам действовать в обеспечении их собственной безопасности в соответствии с собственным разумением и надеждами на увеличение бюджета, вылившимися в итоге в программу «Восточного партнерства» со всеми ее негативными последствиями.
Каковы сегодня реальные проблемы Латвии, и насколько они отражены в ее программе председательства? Драматическая депопуляция, проблема неграждан, несущая угрозу интеграции общества. Среди экономических — никуда не делись проблемы государственного долга и безработицы. Как прозвучало недавно в Европарламенте, прежде чем председательствовать в ЕС, Латвии следовало бы сначала разобраться с собственными проблемами. Британский политик от Партии независимости Пол Натолл, назвав Латвию микрокосмосом всех ошибок Евросоюза, сказал в своем январском 2015 года выступлении: «Ваша экономика рухнула в 2008 году в связи с одним из самых крупных экономических спадов на планете. Вам должны были предоставить финансовую помощь для выхода из кризиса еще до того, как вы присоединились к этой болезненной валюте (переход валюты Латвии на евро – прим. ред.) явно против воли своего народа». Не забыл политик упомянуть и то, что «Латвия по-прежнему остается четвертой бедной страной Евросоюза, а депопуляция в настоящее время происходит в Прибалтике быстрее, чем где-либо еще в мире».
Здесь бы поставить на повестку дня способы преодоления этих факторов, разрушающих сегодня Латвию, однако она вынуждена, вписываясь в оркестр европейской интеграции, заниматься совсем другими вопросами — помните Трубецкого?
Страна, пополнившая ценностную шкалу ЕС категорией «неграждан», собирается инструктировать Казахстан и другие бывшие азиатские республики СССР в вопросах безопасности, государственных границ, энергопоставок (может, Туркмению?) и… прав человека. То есть всему тому, что не удалось самой, но чему, как показывают события на Украине, очень способствует образовательный обмен и институты гражданского общества.
И все же, какие задачи находятся в латвийской программе председательства?
1. Программа партнерства ЕС, в особенности ее восточное направление. Это при том, что Латвия была принята 10 лет назад на принципах «условного соответствия». То есть Латвии надлежит нести усвоенные за 10 лет ценности ЕС на Кавказ, в Молдавию, Белоруссию, и на рухнувшую под титаническими усилиями Грибаускайте Украину. Предположим, с Белоруссией граница у Латвии все же есть, и хотя бы эта часть пункта может считаться актуальной.
2. Укреплять трансатлантические связи и связи с Японией.
3. Развивать диалог со Средней Азией.
4. После 2015 г. фокусироваться на гендерном равенстве. Это при том, что Латвия имела женщину-президента и имеет завидное для иных стран число женщин во главе парламента и кабинета министров. В этом смысле в Латвии как раз все благополучно, и она могла бы делиться своим опытом с другими странами ЕС.
5. Обеспечивать безопасность посредством противодействия террористическим атакам, незаконной миграции, распространению эболы… Оставим без комментария.
6. Быть приверженной политике расширения ЕС. Однако вокруг Латвии уже все, кроме России, являются членами ЕС. Норвегии, думается, советы Латвии и не нужны, а президенту Белоруссии тем более.
Ничего «латышского», ориентированного на решение проблем страны, таким образом, в данной программе не обнаруживается. Для Латвии было бы естественнее развивать балтийскую программу, начатую когда-то Швецией, или попробовать оживить предложенное когда-то Финляндией Северное измерение.
Однако (не будем лукавить) стране предлагается программа, не отвечающая не только ее национальным интересам, но и потенциалу.
Отчетливо видно, как за время председательства центральноевропейские ориентиры Венгрии, Чехии, Словакии, Словении сменились трансатлантическими. В ту же сторону из бассейна Балтийского моря в Атлантику эволюционировали и заявления прибалтийских элит. Подстегивание антироссийской истерии политиками-атлантистами, и, как результат, недоговороспособность с Россией существенно нарушили суверенный геополитический баланс этих государств, превратив их в периферию Евроатлантики и выдвинув в конфронтацию с Россией. А как же: ведь за спиной такая мощная военная машина НАТО, если что.
В программе латышского председательства не то, что смущает, а вводит в полное недоумение заявленная программа саммита Восточного партнерства, который должен пройти 21-22 мая в Риге: «проанализировать прогресс» программы «Восточное партнерство» после саммита в Вильнюсе и создать условия для ее продолжения.
Судя по таким «ценностным установкам», Латвия не использует шанс на анализ программы Восточное партнерство с участием России и на поиск разрешения проблемы столкновения/совмещения двух интеграционных проектов, к обострению которой как раз и привела программа ВП. А именно это сегодня объективно отвечает ее собственным геополитическим интересам. Как видно из программы, она намерена действовать в русле автоматического и некритического продолжения политики расширения на Восток, вместо укрепления собственных позиций как государства и как авторитетного члена европейского и мирового сообщества.
