Власти Латвии намерены заставить персонал больниц общаться с пациентами только на государственном языке. Глава Минздрава республики Хосамс Абу Мери сообщил, что на следующей неделе встретится с руководством больниц, чтобы обсудить этот вопрос. На фоне удручающего состояния сферы здравоохранения в стране намерение властей заниматься языковым вопросом среди медперсонала выглядит очень странно.
За годы после восстановления независимости доступность здравоохранения в Латвийской Республике неуклонно падала. Количество больничных коек достигло максимума в год рождения Народного фронта: 37 800. Один из лозунгов движения звучал так: «Хоть в лаптях, но будем свободными». Удивительным образом реализовалась первая часть призыва, но не вторая — сами латыши называют свою страну колонией.
Получив полную власть в стране, национальное латышское правительство начало ударными темпами закрывать медучреждения: с 1992 по 2002 год количество больничных коек уменьшилось более чем вдвое: до 18 174.
Евросоюз не изменил политики сокращений: до 2008 года количество коек уменьшилось еще на 1 300. Оставшиеся места для пациентов усиленно ремонтировались и переоснащались, в том числе за счет притока денег из Брюсселя, на которые приобреталось дорогое оборудование.
Но грянул финансовый кризис, и свежеотремонтированные региональные больницы начали «оптимизировать». Жителей Бауски обязали обращаться в Ригу или Елгаву, до которых нужно ехать 50–70 километров. Народ рассудил, что за полчаса, требуемые на преодоление последствий инсульта при скорой помощи без последствий для пациента («золотые» тридцать минут), их до Риги не довезут. В итоге начались массовые протесты за день до закрытия больницы, которая была создана еще в Российской империи и обзавелась новым корпусом при Советской власти.
Пожилых людей, мамочек с детьми и простых неравнодушных людей разгонял спецназ в масках.
Несколько человек были задержаны и преданы суду. Провластная пресса охарактеризовала стихийный протест как сборище алкоголиков, выступающих против европейских ценностей.
В итоге после закрытия больниц в Бауске, Лимбажи, Айзкраукле и Лудзе количество больничных коек сократилось до 11 920, а в настоящее время составляет 11 279.
Время с момента фиксации онкологии до начала лечения у онкологических пациентов в Латвии составляло в 2018 году 930 дней, что почти вдвое больше, чем в среднем в Евросоюзе (561 день), и в 8 раз больше, чем в Германии (121). Доступными для пациентов являются 4 лекарства от рака против 41 лекарства в Германии. По показателю доступности лекарств Латвии уступает только Сербия.
С такими цифрами решение вопроса о прекращении использования русского языка в здравоохранении и личном общении медицинского персонала выглядит, мягко говоря, неуместным. Как сказала блогер Евгеня Шафранек, журналистов, обсуждающих эту тему, «должен интересовать не язык общения медперсонала, а то, что за тридцать лет в Латвии стало на 150 больниц меньше».
«Может быть, пресса могла бы задуматься, как так вышло, что из-за роста стоимости лечения, бесконечных очередей и общего обнищания населения ровно половина пациентов с сердечно-сосудистыми заболеваниями отправляется не к врачу, а в интернет, в результате чего они предсказуемо переходят в руки патологоанатомов? — спрашивает Шафранек. — Или что у онкологов на периферии по 30 пациентов в день, и они банально не тянут такую нагрузку? Хорошо бы медиа чаще разбирались, почему из всего ассортимента лекарств только 6% произведены в нашей стране и отчего в регионах не хватает специалистов, а существующие больницы сокращают свои функции. С нетерпением ждем расследований о паллиативном уходе, который так плох, что о нем, кажется, уже перестали говорить. Журналисты удивятся, но смерть в паспорт не смотрит, и умирают в Латвии все — и русские, и латыши».
