Каждое второе воскресенье мая в Беларуси отмечается День государственных флага, герба и гимна. Этот праздник установлен в честь принятия новой символики на референдуме, состоявшемся 14 мая 1995 года. Те события, без преувеличения, изменили судьбу республики: белорусы подавляющим большинством голосов высказались не просто за смену атрибутики, но и отринули националистический и русофобский курс страны.
Майский референдум 1995 года круто изменил политическую эволюцию Беларуси. На голосование было вынесено четыре вопроса: об изменении государственной символики, о придании русскому языку статуса государственного, об экономической интеграции с Россией и о праве президента досрочно распускать парламент.
На все эти вопросы были получены утвердительные ответы — порядка 80% граждан поддержали данные инициативы.
Значимость изменений, которые тогда произошли, сложно переоценить. Ведь до этого республика развивалась по сценарию, типичному для всех государств западного пояса бывшего СССР. Рост антироссийского этнического национализма, разрыв экономических и политических связей с Москвой, постепенный разворот на Запад — всë это было характерно для первых лет независимости Беларуси точно так же, как для стран Прибалтики или Украины.
Эти тенденции были закреплены на символическом и идеологическом уровне. Государственная символика, принятая в 1991 году, — бело-красно-белый флаг и литовский герб «Погоня», были фактически навязаны националистами из Белорусского народного фронта (БНФ).
Его представители внушали деморализованному и дезориентированному обществу, что это якобы древние и исторические национальные символы. И если об историчности «Погони» и его роли в белорусской истории еще можно вести дискуссии, то «бчбшный» стяг — новодел, созданный в 1918 году кучкой националистически настроенной интеллигенции.
В истории этот флаг отметился лишь неудачной попыткой провозглашения Белорусской народной республики в условиях оккупации войсками кайзеровской Германии, а также тем, что это было знамя местных коллаборационистов в годы Великой Отечественной войны.
Аналогичным образом под видом «национального возрождения» БНФ протащил положение о статусе белорусского языка как единственного государственного — при том, что Беларусь была практически полностью русскоязычной республикой.
Следует отметить, что, хотя «народные фронтовики» всегда позиционировали себя в качестве «демократической оппозиции», и националистическая символика, и закон о языке были проведены весьма недемократическим способом — через Верховный совет и без согласования с народом на референдуме.
Понятно, что идеологическая и гуманитарная политика под этими символами проводилась соответствующая — принудительная белорусизация всех сфер общественной жизни, распространение и навязывание антироссийских нарративов, в том числе посредством системы образования.
Однако на фоне стремительно ухудшающегося из-за разрыва связей с Россией экономического положения в стране агрессивный националистический курс вызвал нарастающее отторжение у населения.
В отличие от Украины, где национализм получил значительную поддержку жителей западных и отчасти центральных областей, в Беларуси в начале 1990-х эта идеология была сугубо поверхностным явлением, распространенным в основном в среде гуманитарной интеллигенции.
Таким образом, в республике сложились объективные социальные предпосылки для смены политического курса. Сыграла роль и личная решительность Александра Лукашенко, который инициировал референдум и отказался от заигрываний с националистами. Для сравнения, украинский президент Леонид Кучма, который, как и Лукашенко, пришел к власти под лозунгами сближения с Россией и отказа от насильственной украинизации, своих обещаний так и не сдержал, фактически переметнувшись на сторону своих вчерашних оппонентов.
Новые флаг и герб, основанные на символике БССР и знаменующие преемственность с ней, означали идеологический поворот не только во внутренней, но и во внешней политике Беларуси.
Неслучайно изменения, принять которые предложили белорусам на референдуме, увязывались с вопросом об интеграции с Россией. По большому счету, события 1995 года стали прологом к созданию Союзного государства.
Конечно, споры о символике, государственном языке и выборе внешнеполитического вектора после этого в республике не утихли. Белорусские националисты сделали бело-красно-белое знамя основным знаком оппозиции Лукашенко и периодически продолжали поднимать вопрос о возвращении «к корням». Русский язык в качестве государственного также подвергался регулярным нападкам, а союз с Россией рассматривался сквозь призму угрозы белорусскому суверенитету.
Курс официального Минска в этих вопросах также испытывал определенные колебания. На фоне пробуксовки интеграции с Россией и развертывания многовекторности белорусские власти попытались сблизится с националистами, однако этот странный «медовый месяц» закончился политическим кризисом 2020 года.
Чтобы не повторять этих ошибок, сегодня важно развивать гуманитарную компоненту Союзного государства. В предыдущие годы ей не уделялось должного внимания в угоду экономической сфере, которая не сможет быть эффективной без ценностной и смысловой составляющей.
Продвижение идеи российско-белорусской интеграции, к сожалению, по популярности всегда проигрывало работе Евросоюза (ЕС), который активно взаимодействовал с белорусской молодежью, продвигая в ее среде свои смыслы и нарративы.
Проблемой является и отсутствие общей символики Союзного государства, из-за чего в визуальном пространстве оно никак не представлено — опять же, в отличие от того же ЕС, который помечает все проекты со своим участием логотипом в виде синего флага с желтыми звездами.
Ожидается, что в 2023 году Высший госсовет рассмотрит предложения по союзной атрибутике. Важно, чтобы в этом вопросе обошлось без бюрократических проволочек и затягиваний, которыми, к сожалению, нередко грешат процессы принятия решений в Союзном государстве.
Всеволод Шимов
Советник президента Российской ассоциации прибалтийских исследований, старший научный сотрудник Центра белорусских исследований Института Европы РАН
