Россия анонсировала второй этап специальной военной операции на Украине — большую битву за Донбасс. То, что происходило там последние восемь лет, очень точно описывают строки из поэмы Николая Некрасова: «Бывали хуже времена, но не было подлей». Здесь проявлялись самые доблестные и самые низменные человеческие качества (война в этом плане людей не меняет — она просто обнажает их истинную натуру). Но время, несомненно, было подлым.
Не раз доводилось слышать истории о россиянах, которые посещали Донбасс после событий 2014 года. На месте Донецка они ожидали увидеть что-то вроде Сталинграда образца Великой Отечественной войны, а видели современный ухоженный город. В его центральной части о войне напоминали только баннеры с лицами известных ополченцев да залепленные фанерой окна торгового комплекса «Грин Плаза». Вместо фанеры потом все же появилось нормальное остекление — с виду воцарился полный «мир».
Сам я снимал жилье в центре Донецка, между площадью Ленина и набережной реки Кальмиус. С июня 2020-го по октябрь 2021-го звуки войны (причем весьма отдаленные) до моей квартиры доносились раза три. Может, и больше, но я не прислушивался. Боевые действия непосредственно влияли только на тех, кто жил в прифронтовых районах и поселках. Остальные могли «не париться».
По факту в ДНР было два разных мира. Они существовали параллельно друг с другом. В одном мире шла война, а в другом о ней почти забыли. Кто-то с войной соприкасался, а кто-то нет.
Вторых было больше, чем первых. Причем среди вторых можно найти людей весьма обеспеченных даже по московским меркам. По вечерам они «тусуются» на бульваре Пушкина, здесь припаркованы их блестящие «бэхи» и «мэрсы». Думаете, все богачи сбежали из Донецка в 2014 году? Отнюдь нет. Здесь сохранилось такое же безобразное имущественное расслоение, как и на территории остального постсоветского пространства.
«Все для фронта, все для победы» — это не про Донбасс после подписания вторых Минских соглашений. По-другому и быть не могло. С юридической точки зрения ДНР тоже существовала в двух взаимоисключающих плоскостях. Она приняла свою Конституцию, где территория республики провозглашена «единой и неделимой» в административных границах Донецкой области. Но были и Минские соглашения, по которым границы отдельных районов Донецкой и Луганской областей (ОРДЛО) соответствовали фактической линии фронта по состоянию на сентябрь 2014 года.
И вообще, реализация «Минска» предполагала ликвидацию республик Донбасса со всеми их законами, министерствами и тому подобным.
В юриспруденции это называется правовой коллизией (когда один нормативно-правовой акт противоречит другому). В Донецке это считалось нормальным: мы и за «Минск», и за независимость. Больше, конечно, за независимость, но от «Минска» никуда не убежишь…
Александр Захарченко очень не хотел подписывать мирные договоренности с Киевом. Даже грозил снять с себя полномочия главы ДНР. При нем еще ощущалось, что республика живет в условиях военного (или, по крайней мере, полувоенного) времени. Сам Захарченко — участник боев за Дебальцево, большой любитель срываться на передовую прямо из рабочего кабинета — не давал об этом забыть.
После его смерти республика «накренилась» в сторону мирной жизни. Я для себя отметил, что в Донецке последние годы царила нездорово праздничная атмосфера. Мы постоянно что-то отмечали, устраивали концерты, рукоплескали российским и местным артистам. Все это — буквально в двадцати минутах езды от прифронтовой зоны.
Кому-то подлый «минский мир» стоил жизни. К примеру, мобилизованным ребятам-резервистам, которые никогда раньше оружия в руках не держали. От них этого и не требовали. В ДНР контрактная армия, первый пробный призыв на срочную службу проводился всего год назад.
Только теперь мы понимаем, что всеобщую воинскую повинность нужно было вводить раньше.
Вообще, на фронте сегодня происходит много безобразных вещей (для их описания мой товарищ-военнослужащий использует нецензурную брань). Пресловутое русское «авось» никто не отменял. Зато подлое время закончилось. Дай Бог, чтобы больше не возвращалось.
