События начала года в Казахстане ведут к многократному усилению позиций России в этой важнейшей для нее стране. Москва становится гарантом не только сохранения у власти казахстанского руководства, но и сохранения самого Казахстана как единого государства. Хаотизация и развал Казахстана стали бы для России геополитической катастрофой, но произошедшие вместо этого разгром прозападной группировки и ввод в страну войск ОДКБ дают Москве важнейшую стратегическую позицию для переговоров с Соединенными Штатами по присутствию НАТО в Восточной Европе.
Что такое Казахстан для России? Это самый важный для обеспечения ее национальной безопасности сосед среди бывших советских республик. В плане стратегической безопасности России значимость Казахстана даже выше, чем у Беларуси, потому что ее, России, жизненные интересы связаны именно с этой страной.
Достаточно привести всего один пример. Казахстан — это без малого половина добываемого в мире урана. Российские АЭС работают на казахстанском сырье. Дестабилизация и тем более распад Казахстана ведут к срыву поставок урана — со всеми вытекающими последствиями для энергетики, экономики и экологии России.
Потеря Казахстана стала бы для Москвы крупнейшей геополитической катастрофой с 1991 года, тогда как последствия казахстанского кризиса первых дней 2022 года чем дальше, тем больше оборачиваются крупнейшей геополитической победой в новейшей российской истории.
Для международной политики суть произошедшего в Алматы и (пока еще) Нур-Султане предельно проста. В Казахстане рухнул политический режим, исповедовавший многовекторность во внешней политике.
Достаточно посмотреть структуру собственности крупнейших нефтедобывающих компаний Казахстана: контрольные пакеты акций там имеют Chevron, Exxon Mobile и прочие нефтяники Великобритании и США.
По мере ухудшения отношений России и Запада растущее влияние британцев и американцев в Республике Казахстан становилось все большей угрозой для его северного соседа. Эта угроза была даже выше, чем возможные действия «западных партнеров» с территории Украины, хотя о переходе Казахстана под американский протекторат по украинскому образцу речи не шло: казахстанское руководство делало ставку на внешнеполитический нейтралитет и умело лавировало между Россией, Западом и Китаем.
Дело не в протекторате.
«Западные партнеры» всегда могли пойти ва-банк и спровоцировать в Казахстане политический кризис, этнические чистки, гражданскую войну, одним словом — затяжную дестабилизацию на южной границе России.
Масштабы западного присутствия в республике — достаточно вспомнить про 16 тысяч американских НПО — давали Вашингтону и Лондону такую возможность.
Можно себе представить силу головной боли у Москвы. Сохранность железной дороги из европейской России в Сибирь, судьба космодрома Байконур, безопасность русского населения Казахстана, беженцы, поставки урана — после всего этого России стало бы не только не до ультиматумов о письменных гарантиях нерасширения НАТО на восток.
Ей стало бы вообще не до борьбы за право жить своим умом и оставаться суверенной страной; борьбы, которой и порожден кризис в российских отношениях с Западом.
Многие в России уверены, что события первых дней 2022 года в городах Казахстана были как раз попыткой создать такую головную боль для Москвы в преддверии российско-американских переговоров по ядерному оружию и Украине. Возможно. Автор, судя по тому, как развивались события, склоняется к мысли, что российская власть была в курсе готовящихся событий и сыграла на опережение, заранее скоординировав все действия с президентом Казахстана Касымом-Жомартом Токаевым.
Впрочем, это второстепенно.
Главное в том, что ввод войск ОДКБ (иными словами — ввод российских войск, который поддержали ее военные союзники) и разгром клана Назарбаевых, который тянул в Центральную Азию Запад, делают Казахстан территорией военно-политического доминирования Кремля.
Нейтральный многовекторный Казахстан более невозможен.
Во-первых, потому что без России президенту Токаеву не удержать власть. Кризис начала года показал накал клановой борьбы в республике и влияние этой борьбы на лояльность силовиков. Без силовой российской поддержки Токаева быстро уничтожат внутренние враги.
Во-вторых, Россия в Казахстане стала залогом закона и порядка для населения больших городов (в первую очередь — русскоязычного, но не только), которое испытало на себе агрессию полудиких нищих аулов с высоким влиянием исламских радикалов — главного социального двигателя погромов и грабежей.
Легитимность казахстанской власти теперь — производная от легитимности российского присутствия в Казахстане.
Руководство республики легитимно в силу того, что оно позвало на помощь Россию, которая одна только и может уберечь казахстанцев от уличных банд, мародеров, этнических чисток и распространения радикального ислама, чреватого террористическим взрывом.
Китай от такой деятельности всегда устраняется, ограничивая свое присутствие экономикой. Западу погружение Казахстана в хаос в контексте борьбы с Россией и тем же Китаем только выгодно. Казахстанские силовики продемонстрировали свою ненадежность и моральное разложение.
Кто остается? Только Россия.
Таким образом, ситуация на так называемом постсоветском пространстве принципиально меняется. Вторая по размерам и важности страна этого пространства попадает в стратегическую зависимость от Москвы, которая теперь определяет дальнейшее существование Казахстана как стабильной единой страны.
Эта ситуация — крупнейшая геополитическая победа России за последние годы, которая не только во многом компенсирует поражения прошлых лет — прозападный государственный переворот на Украине, вступление стран Прибалтики в НАТО и прочее, — но и позволяет «отыграться» в Восточной Европе.
В Швейцарии как раз начинаются переговоры представителей России и США по стратегической стабильности (ядерному оружию) и письменным гарантиям нерасширения присутствия НАТО в приграничье РФ. Еще неделю назад у США была возможность начать эти переговоры в условиях, когда у русских «подгорает» на южной границе. Теперь американцам предстоит отстаивать захваченные позиции на западных границах России в условиях, когда Москва обеспечила стратегическую безопасность на юге.
